ДРУГИЕ 1/2008

Снарядив корабль всем этим, они развернули парус и отправились на север.
душа моя в Царстве небесном — враг тела моего, тело мое на земле — враг души моей, лгут уста души моей телу моему, уста тела моего лгут душе моей, нет грехов тела моего на душе моей, нет грехов души моей на теле моем.

Однажды днем они увидели вдалеке остров.
теребильщица видна, день и ночь вручную занята уборкой льна у земли вплотную, и разбойники стоймя на кресты ложатся, к ним, сандальями гремя, можно приближаться, как царь Соломон, который из дерев Ливанских сделал себе одр носильный.

Святой Брендан спросил:
смилуйтесь, четыре черепахи, забирая под свое крыло маму, как ночные страхи конника, которому везло в детстве с черепахами и счетом устным, как умение прощать; лошадь, увлеченная полетом, успевает конника стращать черепашьей скоростью прощенья, «дважды два четыре» из руки лошадь забрала, как угощенье «дважды два четыре» из руки.

«Видите этот остров?»
праздную труса, наг я и сир, как царь Соломон, который на пир пригласил Иисуса Христа, пастухов и меня, и у огня я сел, ел и пил, полюбил неведомую силу серебра, серебра из ребра света, свет был ал всю ночь в конце дня и золото жить торопил.

Они ответили:
настала тишина, она нацело делится, как число, стекло сквозь хрусталь вдаль глядит, гудит печь наяву в синеву.

«Видим».
к Рождеству выходит луна, как звезда, и тогда пастухов ремесло, когда вдруг рассвело, солнечный круг обращает в испуг тела моего, испуг — в печаль души моей, обращает душу мою — в мужчину, обращает тело мое — в женщину.

Он сказал:
как будто четыре ангела разлетаются по четырем сторонам света, осень, зима, весна, лето разлетаются, как будто четыре ангела разлетаются, у которых будут птенцы.

«На этом острове живут три хора: детей, отроков и старцев.
первое время пыль овевает маму и папу, на них уповает сын по ночам всегда, так луна нагревает беднягу, что он прибавляет шагу, и растет у него борода, огонь перекинулся на ботинки, захрустели под ними льдинки, опустели дворцы стыда.

И еще, один из вас завершит здесь свое паломничество».
меньше всех на земле — земля под ногами мамы, больше всех на земле — земля над головой мамы.

Братья же стали настойчиво спрашивать, кто именно.
шуршит дно земное, а облако облика скоростное, в рот воды набрав, расщепляет атом дубрав, это на том свете; а на этом свете Царство небесное на землю явилось, сердце мое в груди мамы забилось, как будто в Царстве небесном, и легко остановилось в ней, оно души своей древней и радо случаю любому помереть, деля истому на туфельку и хромосому; и было утро, и была леность.

И, увидев их опечалившимися, он сказал:
когда то царствует мама, а не дата рожденья ее на свет, точь в точь она дочь не растенья, а злата; цельный гранит звенит, цветет плуг, а не луг в слове «плуг» бесцельный, как крестик нательный; ночь в полночь поет, как кирза по лесам, а гроза лицо не чернит, как глаза, и солнце встает в зенит.

«Вот тот самый брат, который будет оставлен здесь».
улетучилось легкое уединение, не одно оно оканчивается на «ое» в слове «трое»; утвердительная частица «не» родилась из стыда, вещая птица «да» растаяла без следа; стучи иногда в свое «да», беда, лучи о беду точи, Звезда стыда, пускай «ай» льет свет через край слова «дай» в 2007 году от Рождества Христова, «у» в хлеву преклоняет главу, и моросит единение.

Был же этот брат одним из трех монахов, которые последовали за святым Бренданом из его монастыря и о которых он предсказывал братьям прежде, чем они взошли на корабль в своей родной стране.
глина, причина, кручина, храни их, частица «ни», Отца отверни от Сына, чтобы ни начало дня, ни день, ни конец дня, ни женщина мало, ни мужчина много, ни младенец не много, не мало Всего Отца любили ни больше, ни меньше Его Лица, которым увенчала Его Мать Его в день бракосочетания Его, в день, радостный для сердца Его, увенчала Его Мать которым.

Они поплыли к тому острову,
о, ты прекрасна, возлюбленная мама моя, ты прекрасна (!) глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои — как стадо коз, сходящих с горы Галаадской, навевают прохладу в отношениях между частями этого света и путями того света в пруду и в саду, и в наскальной живописи, и в настроениях, которые только и носятся в воздухе, и не столько в небесах, сколько в голосах оттуда, и в гробах, и в горбах верблюда, и в евангельских повторениях.

и наконец корабль встал на берегу.
я — воскресенье, а ты, мама моя — суббота.

Был этот остров таким плоским, что за ним можно было видеть море, и этот вид не заслоняли деревья и ничто другое, что колыхал бы ветер.
маме таинственным способом удается не искуситься Царством небесным, так душе мамы таинственным способом удается колоситься душе, которая с неба льется.

Это место было весьма красиво
треснула ветка в лесу навесу, душу туманит печаль, а не даль, и манит душа за моря, за мораль, как мама, которая к сыну в сани на ходу садится, солнце сани тянет, как на дно водица, под водой столкнулись утка и пингвин, сани развернулись, сын среди равнин из саней наружу вышел и пропал, на Голгофе в лужу римлянин упал, как слеза.

и все покрыто красными и белыми скалами.
и в крови, как дома сердце Мордехая, из него солома, как Эстер сухая, протыкает ухо алое царя, а на ухе сухо, крови нет, и заря, заря, заря всю разбрызгала, пока несла, воду, сладкая, и голову снесла, и сама болеет лучевой, солнце, как броня над головой, форму повторяет головы, мочки ей отлизывают львы в грозу.

Там братья увидели три хора, как и предсказывал человек Божий.
хронология событий, холод и жара вышли из укрытий, притяженья сила с неба моросила; ясные очертания правил вычитания того света из ответа этого света на вопрос о том, что сбылось потом, зубы твои — как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними.

Один хор находился от другого на расстоянии полета камня, пущенного из пращи.
царь еврейский «кто ты», «где ты» терпит, как стрелу в плече, чтобы в светлые жизни моменты о солнечном вспомнить луче, солнце по египетской привычке освобожденье от «кто ты» царю на каменной табличке рисует, как ландшафт субботы; царь на Голгофу удалился, мелькнул в снегах царя мизинец, где нежный римлянин резвился, и славянин шипел в зверинец, и заусенец грыз.

И постоянно ходили они туда и сюда.
Царство небесное солнце рисует царю земному не слева-направо, а справа-налево, царство земное солнце рисует Царице небесной не снизу-вверх, а сверху-вниз.

Певцы из хора, встав в одном месте, пели слова:
равно и многие другие, берега стоят нагие, как женщины в ночи.

«Приходят от силы в силу, являются пред Богом на Сионе»
мама, как младенец спит и во сне зубами скрипит; и в груди мамы мается душа, и грудь вздымается, не дыша; и темнота сплошная маму не будит; и только жизнь иная, которой у нее не будет, как смерть ее тонка.

Когда один хор заканчивал этот стих, другой хор вставал и начинал петь упомянутую песнь.
вначале была душа, и душа была у мамы, и душа была мама; тесно связаны между собой тени сомнения, так-то оно так, а жить одному — неизвестно как; как лента алая губы твои, мама и уста твои любезны, и руки, и ноги; а терпимое отношение к тревоге на тебя накатывает, как тоска.

И так делали они без перерыва.
листок — восток, запах листка — запад; уснула Рождественская звезда, ближние звезды проснулись, нижние, верхние, как вода, и с Духом Святым столкнулись.

Первый, хор мальчиков, был одет в белейшие одежды,
пугает юг, который север, звезды говорили «ах», свесились, как над младенцем в пещере волхвы, и окутал младенца страх.

второй хор — в гиацинтовые одежды,
от тела душа отделяется, как звезда Рождественская, которая удаляется с глаз долой, которыми тело спит.

третий хор — в пурпурные далматики.
явь над душой, как солнце стоит, она в лучах его согревается, и с глаз долой солнце скрывается, и младенец во сне головой шевелит.

Был четвертый час, когда они вошли в гавань острова.
Господи, шея Твоя — как столп Давидов, сооруженный для оружий, тысяча щитов висит на нем — все щиты сильных; и победителей смерти любить велит.

Когда же наступил шестой час, стали хоры точно так же петь слова:
Господний лик — Господний гроб, а в гробу, Господи, Ты.

«Боже! будь милостив к нам» и до конца
ангел искру высекает, голова его сверкает, дожидается полета он снаружи самолета и не сеет, и не пашет, и ресничками не машет, холод льется из кабины в лапы бледного мужчины, между пальцами журчит и по темени стучит, и кабина под замком, как петух перед броском, ни жива, ни мертва.

и «Господи, на помощь мне»,
в Царстве небесном и смерть — человек; и на мураве смерть, спя, не ведает, что ни пяди под муравой тверди нет, ни женского рода тверди, которая жизнь после смерти дает, ни мужского рода тверди, которая жизнь после смерти берет.

точно так же и третий псалом «Я веровал»,
воду пьет земля с лица дьявола-нежильца в Царстве небесном; и живет дьявол кроткий на земле, жизнью короткой, которой плоть его живет; сатана, два сосца твои — как двойни молодой серны, пасущиеся между лилиями, собирающими росу.

и молитву, как прежде.
поразительно чист первый попавшийся воздух, как на землю упавший лист, а всему итог — свисток в стог.

Точно так же в девятый час три псалма:
трава городская, как зеленые плиты, и на траве дикие звери разбиты; жестоко притворяться простачком и в пыльном воздухе городском волка ловить сачком; жестоко из пыльных бабочек, как из волчьих осколков, мастерить волка; на траве городской много разных осколков, необязательно, что разбили волка; когда старая женщина ищет своей красоты осколки, необязательно, что разбили волка.

«Из глубины»,
старая женщина некрасивыми руками хочет сделать красивым свое лицо, а молодая на ее руки смотрит в упор, как будто старая — вор и с головы срывает платок; как будто молодая — запад на земле, как будто старая — восток на небесах, как будто волосы в волосах друг на друга похожи, как будто на этом свете восток похож на запад, как будто на том свете запад похож на восток.

и «Как хорошо»,
женщинам не говорят о возрасте, женщинам говорят о возрасте их детей, возрасте мальчиков и возрасте девочек, возрасте юношей и возрасте девушек, возрасте мужчин и возрасте женщин.

и «И слава, Иерусалим, Господу» .
царь Соломон учится строить высокие дома, а женщины царя Соломона не хотят учиться летать выше этих домов; когда cтроится дом, женщины просто разлетаются в разные стороны от дома, так женщины освобождают место для стройки, и всегда царь Соломон начинал строить дом раньше, чем его женщины освобождали небо, и всегда царь Соломон начинал валить лес раньше, чем его женщины прятались в траву.

И пели к вечерне
дом горит, гвозди сыплются на землю, некому их собирать.

«Тебе, Боже, принадлежит хвала на Сионе»,
когда Царство небесное горит, тогда женщины сыплются на землю, некому их собирать и в Царство небесное забирать с собой.

«Благослови, душа моя, Господа!»,
реки живут под мостами, как под рыбьими животами, ничего удивительного, — ангелы живут на деревьях, между тропическими плодами, как реки между берегами, ангела, как реку можно потрогать человеку, вот он и утопил в реке ангела, теперь река живет и в ангеле, ничего удивительного, — ангела в реке топить не менее дико, чем от ангела происходить и входить в Царство небесное, от мала и до велика, входить в Царство небесное — и выходить из Царства небесного — входить в Царство небесное — и выходить из Царства небесного — сначала сатана отец — затем сатана сын и семья его вся.

«Господи Боже мой!»
у меня ни мамы, ни папы, а у Соломона ни матери, ни отца; я — дождь, который сначала папу — затем маму закапывает, а Соломон — дождь, который сначала закапывает мать — затем отца.

и третий псалом «Хвалите, рабы Господни»
я — дождь, который перестал — затем накрапывает, а дьявол — дождь, которому сначала сатана дал плоть своей матери — затем она дала душу отца.

— и пятнадцать песней восхождения пропели сидя.
лечу и вижу спины летящих, на спине у птицы лежит небо, я — небо, а ты — ангел, возлюбленная мама моя; плыву и вижу спины плывущих, на спине у рыбы лежит море, я — море, а ты — ангел, возлюбленная мама моя.

Когда они закончили это пение, тут же окутали их остров облака удивительной чистоты,
вся ты прекрасна, возлюбленная мама моя, и пятна нет на тебе, как Царства небесного на земле; я плачу, я похож на птицу, слезы от тебя прячу, как птица птенцов, ты плачешь, ты похожа на охотника, слезы от меня прячешь, как охотник лицо, только когда мы были детьми, друг на друга мы были похожи своими слезами, сегодня следим друг за другом, как охотник и птица, сухими глазами (!)

так что монахи не могли из-за густого роя облаков видеть то, что прежде видели.
ангелы живут среди людей, как среди дождей; а люди протянулись от неба и до земли, каждый человек на высоту своего роста; как будто мама живет дважды; сначала, сложно, на небе — затем, просто, на земле.

Однако они слышали голоса, певшие вплоть до утреннего бдения.
дождь на стане полевом он обнимается со львом, около котла пустого дождь зверя лапает густого, шерсть ему перебирает, пасть ключами запирает против стрелки часовой; смерч стоит, как часовой.

Тогда начали хоры петь слова: «Хвалите Господа с небес»,
я был с ним хорошо знаком, он муравьев убивал молотком, я ударил его кулаком, он ударил меня молотком, он ударил, как муравья, как человека, ударил я, я был с ним хорошо знаком, я лицо ему вытер платком, губ его вытирая края, я случайно убил муравья, и он на меня посмотрел свысока, и задрожала моя рука, и я уронил свой платок в грязь, где его молоток, разошлись мы, как по свистку, я — к платку, он — к молотку.

затем «Пойте Господу»
солнце, дождь позолотив, за ниткой спряталось свинцовой, мама, руки на груди скрестив, с горы бросается в обновы, плывущие с коров нерукотворных к ногам пастушки молодой в глазах ее огнеупорных; и за рукав она хватает пастушку сонную, как нить, корова красной головой мотает, мычит и пробует скулить, нечистая сила.

и третий «Хвалите Бога во святыне Его»
грешница в разрезе в неземных мучениях познает беса сына в значениях бесу отцу приятственных болей бесприпятственных для ее томления, похоти, моления; а в преисподней грешница, как нечистая сила (!)

После этого пропели по порядку двенадцать псалмов из Псалтири.
лес, как зеленая, зеленая вода, из которой выныривают города, за города цепляются матери-пастухи, над лесом взлетают пастухи-отцы, и после дождя городские дворы блестят, как блестели склоны горы, и после дождя городские дворы блестят, как блестели Святые Дары, и наступает вечное лето, как город, который вынырнул где-то.

Когда же остров озарился светом, облака рассеялись,
Храмовая Площадь в облаках, ветер воет люто, небо приземляется в лугах возле детского приюта, Имя Бога вырезает осень на листе, и Храмовая Площадь в ранку вползает с запада, как те волхвы, которые на Храмовую Площадь из ранки выползают с востока.

и тут же хоры пропели три псалма: «Помилуй меня, Боже», «Боже! Ты Бог мой. Тебя от ранней зари ищу я», «Господи! Ты нам прибежище»
во мраке мрак, как улица во мраке; а свет на свете том — сначала свет на свете том стоит, как дом царя Соломона, в конце улицы — затем свет на свете том стоит, как дом царя Соломона, в начале улицы — паки, паки — это она, улица Иерусалимская, только у нее ноги такие теплые после сна; утро, как белая юбка, шуршит по ее ногам, только у нее ноги таки теплые, как утренняя тишина; ночь, как черная юбка, шуршит по ее ногам, только у нее ноги такие теплые, как тишина ночная; кто же она такая, эта улица Иерусалимская, которая одна, как луна, спит, которая одна, как солнце, просыпается (?) — о, улица Иерусалимская (!) ты — Христова невеста, моя сестра, твои ласки любезны, Соломонова жено (!)

В третьем часу — три других, а именно: «Все народы», «Боже! именем Твоим», третий же — «Я радуюсь, что» — с Аллилуйей.
высоко в небе улыбается мама-летчик, глубоко в море улыбается мама-водолаз, их улыбка защищена стеклом и металлом, сатана улыбнется, если палец ему показать, летчику и водолазу этого мало, без стекла и металла для них и небо — не палец, для них и море — не палец, летчику и водолазу подавай металл и стекло — чтобы небо на улыбку не дуло — чтобы море на улыбку не текло.

Затем принесли в жертву невинного агнца и все подошли для причастия со словами:
около моря невкусного его поцелуи такие вкусные, его поцелуи такие разные, как пузырьки дыхания водолазного, сатана целовал меня, как дельфинов кормил с руки, а дельфины не знают, что его поцелуи такие вкусные, даже вкуснее, чем рыбьи головы и плавники; мед и молоко под языком его, каплет из уст его мед сотовый.

«Это Святое Тело Господа и Спасителя Кровь — приобщитесь с ним к вечной жизни»
бес целуется прилюдно, ладонью беса накрывать — вольно тебе, когда безлюдно, и ртом соленым целовать, а бесу кто неинтересен, — один всегда и ловлей человеков интересен, когда пластом перед сатаной падет, язык его поймает и в рот сует, и снова вынимает, как рыбу из реки спиной.

Итак, по окончании жертвоприношения двое из хора отроков принесли корзину, полную красных скальтов, и кинули ее на корабль со словами:
чищеные плоды далеко отстоят друг от друга, сок высок, и его следы с заливного луга приметнее, чем округа с невысокой горы; послы время кроят на свое, чужое и в личное пользование дары отдают, и принимают комичное положение пограничное.

«Отведайте плодов острова Мужей сильных и возвратите нам нашего брата, и мы уйдем с миром».
в Царстве небесном уд царя Соломона поднимает голову, а в Царстве небесном уд голого царя Соломона голая из лона своего сама удаляет тьма в Царстве небесном, как будто из пут Царства небесного тьма вынимает землю во мгле Царства небесного; а на земле себе земля сама — Страшный Суд, а лоно земли — запечатанный источник, заключенный колодезь, запертый сад.

Тогда святой Брендан подозвал того монаха к себе и сказал:
иная окрестность Царства небесного — тоже земная местность, как будто вначале Царство небесное на земле — обстановка печали, а затем Царство небесное на земле — образ действий; что же — «два» похоже на первый «раз», «буки» разлуки похожа на «аз», царь Соломон в Царстве небесном умывает руки, царь Соломон на земле умывает глаза.

«Поцелуй братьев своих и отправляйся с ними туда, куда они тебя зовут.
Царства небесного территорию тамошние обитатели передавали друг другу — как будто территорию смеха ног на территорию плача рук — как будто по кругу солнечную вьюгу земные дожди пели друг другу — как будто в теле царя Соломона душу царя Соломона — душу царя Соломона, как будто кровь царя Соломона — душу царя Соломона смех и плач царя Соломона гоняли по кругу — как будто воспитатели чувств души — как будто от сих до сих их тела охраняли содержанье и форму ее и не имели к ней отношения — и плакали, о, Боже (!) слезами Твоими, и смеялись, о, Боже (!) смехом Твоим, как римские всадники.

В добрый час родила тебя твоя мать,
поясной портрет — поспешный отъезд — взгляду картина представилась — свет в глазах точно щетина колюч — мужчина, женщина и нагой с ними младенец — мест тумана и молока в природе, века с возрастами, огни с кустами они не меняют местами — будто руку с ногой — мчат дожди слово «не навреди» впереди груди — говорят о погоде — долго молчат о свободе с превосходными.

ибо удостоился ты жить в такой обители».
душа жива и в мертвом теле, как Соломон в своей постели, а царь Соломон — он — день Рожденья Христа, а женщины царя Соломона — они — дни Рожденья Христа, а царь Соломон меньше любой из своих женщин, и чем у царя Соломона их в году больше, тем год Рождения Христа дольше, а небо с вод, как вода в небосвод, и всегда на виду свет тот, как света этого эпизод, а тот свет — царя Соломона наложница, а этот свет — царя Соломона жена.

Когда он поцеловал всех и святого отца, святой Брендан промолвил:
эта красота младенца Христа — от жены царя Соломона, та красота младенца Христа — от наложницы царя Соломона, а в мертвом теле душа поет, а в живом теле душа ей петь не дает и на месте пустом не спроста возникает, и воздух пьет, как царь Соломон вместе с женами и наложницами своими.

«Сын, запомни, какое благодеяние уготовил тебе Бог на этом свете.
цепочка длинная стоит Пришествий под замком — в порядке устном счета от трех до двух — то вид сверху на землю — забота кроткой души о неподвижном теле — третьего оборота земли об обороте втором — а кто погиб — как будто не погиб — короткой жизнью на земле — как смерть в Царстве небесном живет — а солнце встает в Царстве небесном, как тесто на земле — а солнце встает сгоряча, как тесто на место луча за 24 часа.

Иди и молись за нас».
разноцветное солнце, как платье, оттягивает на теле царя Соломона — сначала ленивом его, а потом — счастливом — лучепреломное место — то ли тканое, как кули — платье свое за ремень царь Соломон уводит в тень — чтобы оно, царя в тени — рукотворные ночи, нерукотворные дни — возжигало, не таясь — на ремне своем виясь — то ли вяло стояло, как кол.

И, сопровождаемый двумя отроками, он последовал к их хору.
душа царя — присмотрит за животными, румяная, собачек малокровных пристроит за колоннами пехотными рядами песьими — душа царя — и наведет в рядах неровных, порядок наведет нечеловеческий — душа царя — как дым Отечества.

Достопочтенный отец отплыл вместе со своими спутниками.
царь кладет лицо на море — в глаза царя зевают рыбы — и дна морского царь не видит, а царь кладет лицо на землю — и глаз царя не видят люди, как дна морского царь не видел.

Когда наступил девятый час, повелел он братьям подкрепиться скальтами с острова Мужей сильных.
царь Соломон выходит на дорогу, вышел, поднимает ногу выше, чем собака в тишине, тучи на его спине черно-белые сереют — как походка, тяжелеют веки под дождем царя — и гроза в глазах царя, а глаза в слезах царя, как сердце в груди царя — и мороз от слез по коже царя.

И человек Божий взял один из них.
дожди впадают в реки, дожди впадают в моря, дожди на вечные веки — небесные якоря, а под землей тоже реки, под землей тоже моря, и мертвецы на вечные веки — самцы, самки, самцы, самки, самцы, самки — якоря, якоря, якоря — царят; а Царство небесное, как воздушные ямки под ними (!)

Увидев, что он велик и наполнен влагой, он восхитился и сказал:
юс малый и бывалый пишется с высокой буквы через алый желтый знак, а злак под луной далекой — с прописной, как язык неточный запахов ночных, как взгляды с поволокой на бой часов лесных, пусть придет возлюбленная душа моя в сад тела своего и вкушает сладкие плоды тела моего, а елка в ботву не идет, и с этого год начинается у буквы «хэт» перед «йот», они две по соседству живут так близко, что в них уминается что-то, и звуки под землю плывут, пока в животе у ней кто-то пинается, и видно, как жизнь куда-то его несет — за маму, за папу.

«Никогда я не видел скальтов такой величины и не читал об этом».
бьет фонтан на темном фоне, в бойком месте он гнет свой стан на троне своей души, а при царе Соломоне стран заморских стон в Храме царя Соломона смягчается, как трон царя Соломона — под такою частью суши, под сякою частью суши, под шестою частью суши — а разговор о бо, уговор о бо, приговор бо-бо — ад раскачен, хлад рыбачен, плат имеет уши.

Ибо был оный по размеру и форме похож на большой шар.
так-таки такт таит опасность потери быта, во рту моем молчанье стоит, точно в глазах моих мрак стоит, зарыта мраком брюква плоти моей, умыта мраком клюква души моей.

Тогда повелел человек Божий, чтобы ему дали сосуд, и выжал один из скальтов,
поел мрак сотов моих с медом моим, напился вина моего с молоком моим, крюк два его глаза не вдруг сделали вкруг светила, свет вытекает из звезд и перетекает в ненастность, в собственность души перетекает мрак тела, в собственность тела перетекает мрак души, как частность оставленных ею новопредставленных тел.

получилась целая пригоршня сока, который святой отец разделил на двенадцать унций и дал каждому по унции.
журчит ручей жемчужной пеной, будто сменой воды дождевой иудейских ночей глубина, следы остались от бороды на моих щеках, левой, правой, изменой руки живут; ешьте, родители, пейте и насыщайтесь, возлюбленные (!) сила разлуки в руках — левой, правой.

Так двенадцать братьев насытились одним скальтом и постоянно ощущали у себя во рту вкус меда.
Царство небесное просторное, как Храм царя Соломона, а земля черная, как Плача Стена.

По прошествии некоторого времени святой отец наложил на всех трехдневный пост.
вход в Царство небесное свеж, как в Стене Плача брешь; а родители мои в Царстве небесном, как родители мои на земле — одни и те ж (!)

Когда прошли три дня, к кораблю подлетела огромная птица, в клюве она держала ветку некоего неизвестного дерева, на конце которой были большие виноградины, налитые красным.
в зеленых наслаждениях (насаждениях) свистят тела-душевладельцы, и соловьи, как пыль (быль), выше неба (небыль) летят, и дышит пылью (без усилья) соловьиное тельце, ночь № 7 (творения) цвела в году (в год Рождества) шесть раз обильно, не клюв, а рот (растущий из чела) дьяволу отцу в саду (в роду), как смертный пот, мешал не сильно (посильно), дьявол сына породил и кормит жирным свистом, чтоб соловья за клюв малыш вводил в Храм царя Соломона и был животным чистым в Храме царя Соломона, и был рыж, как в Храме царя Соломона земля.

И эту ветку она бросила святому мужу.
берет это тело много труда, ближних тела проснулись, общие души летят кто куда, облетели тела незнакомых, а к знакомым не прикоснулись, и летают быстрей насекомых сны до весны и вернулись скоро, как муки крестные — не смотри (!)

Тогда святой Брендан призвал к себе своих братьев и сказал:
мама из варягов в греки летит через горние реки, на лету у крылатой машины (вершины) она влажные ощупывает шины (пучины) или на корточки приседает, нежничает и бодает, тонкорунные ярки с утеса, золотые, плывут под колеса подлунные или над черной резиной (пучиной) кружат и, как пальцы мамы — дрожат, пот утирая ей.

«Смотрите и вкушайте трапезу, которую послал вам Бог».
мама безносую птаху через смертную в грудь рубаху втирает, сердцем шевеля, на бок голову валя, искры сыплются из глаз, меднорудный трубный глас поднимается от ног, грудь сжимается в замок, не осталось ни клочка от сердечного щелчка, только ангел бьет крылом, в птаху тычется челом.

А были эти ягоды подобны плодам.
ясные пуговки, пуговки, пики ли, носы ли или нули, или нули, пусть бы тьмы и тьмы напрягали свои умы, лишь бы мила была брызга, брызга с испуга и внутри нее бес, и серебро темнело, как лес, и вдалеке, вдалеке — как на ладони моей заря — мама моя на троне — в руке дьявола — царя (!)

Божий человек дал каждому брату по одной ягоде,
кочерыжка в своем гробу, гробу перевернулась, гром не грянул в кружеве молодых бурь и листьев, по небу, по небу плывет звук, а не гнев, а если цветет жмых, то навалено, навалено красных дынь, хвоя колкая меж дерев краше грозы в жарынь, узы брака меняют пол, дьявол, дьявол строг, а не гол, как промеж ног земля (!)

и они насытились на двенадцать дней.
один дьявол в Царстве небесном может посадить не одно дерево — деревья не разбегутся от дьявола; одно дерево на земле может прожить не одну жизнь дьявола — жизни дьявола не разбегутся от дерева.

Затем человек Божий снова наложил на себя и братьев своих пост.
и деревья, как собаки, отряхнутся от песка, и коричневые маки в бороды вплетут, узка борода у Соломона, на щеках (руках) своих цветы — Соломон — сын Соломона — мял, как воду, а цветы шумно воду обгоняли, бревна ровно сыпались в песок, Соломоны ковыряли древесину, волосок на щеке (руке) растет неплохо, маки набирают вес, воду пьют, по щекам (рукам) Соломона бьют; а когда спасают чудом от частиц еды сердце свое блудом около воды, тогда собака, как эпоха, гонит (бросает) Соломона в лес возлюбленный.

На третий день они увидели неподалеку остров, весь густо покрытый деревьями, на которых, словно плоды, росли в удивительном изобилии те самые ягоды,
хорошеют с каждым днем два дерева в лесу втроем, вчетвером они о своем говорят до майских жуков, крылья пятницы из облаков царский творят на земле альков, царь возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и внутренность моя взволновалась от него, выпорхнул из леса лягух, хвостик его потух — и суббота, как тополиный пух, над маковою степью летит по благолепью на тело мое обнаженное, а царя Соломона обнаженное тело сверкает в облаках, как Царство небесное и мелькает в руках моих — отраженное от Царства небесного, как первая звезда от огней звезд вторых.

так что ветви клонились к земле.
потому что, во-первых — тело мамы — суббота — и ночи ночь над ней ночней, а во-вторых — тело мамы — воскресенье — и языка ручней, и молока сочней, местоименья «ми» точней и дней тучней семи.
И не было ни одного неплодоносящего дерева и никаких признаков старения на этом острове.
хлебная земля, черствея — глазные яблоки смежит — несъедобная, в Царстве небесном зрея — на зубах царя Соломона лежит — чтобы грыз себя царь по кругу и с женами блудил, и нашел себе подругу, и за хлебом ей ходил мимо жутких разговоров на беззубом языке — несъедобный царь, как боров, отражая бор в реке.

Тогда братья направили корабль в гавань.
смерть-разведчица к родителям уйдет — она, как жизнь моя-трусиха, им колыбельную поет, как облепиха — родители ответить захотят родным сестренкам благозвучным и омолаживают взгляд умением подручным — младенчество приблизилось, как дочь, и старикам глаза закрыло разведками волшебными — как будто Отечество мне открыло.

Человек Божий сошел на землю и пошел в обход острова.
и с перстов моих мирра капала на ручки замка — хвать, хвать — уже черта, а не узелок на манер банта, а не макаку, не макаку, не жизнь мою чертову мама вяжет, как Ной над волной — а, например — нежизнь, нежизнь беса — иль жизнь, жизнь беса — не вяжется с отсебятиной, с отсебятиной никак — как рак в маме моей больной, снизу-вверх и сверху-вниз.

Повсюду разливался аромат, подобный тому, какой стоит в доме, полном гранатов.
глаза сатана захлопывает со злостью — так захлопывается капкан души, зверю терзая плоть и ломая кости.

Братья же ожидали его на корабле.
бес не умеет ни шуметь, ни плакать, ни смеяться, а птичке разрешает все уметь и человеком притворяться — и слезы поклевав с его лица, умела птичка радовать Творца, и притворялась человеком — отперла она Возлюбленному моему, а Возлюбленный повернулся и ушел вместе с мамой моей в один год.

И вот ветер донес до них чарующее благоухание, так что они забыли о посте.
как испугать беса отца, чтобы бес отец, как человек, бросился в море (?) как испугать беса сына, чтобы бес сын, как рыба, выбросился на берег (?) вернулся Соломон вместе с мамой моей в один год — она искала его и не находила его, а когда он заговорил с ней — не стало вокруг нее ни души.

А достопочтенный отец обнаружил шесть источников, питающих влагой зеленые травы и разные коренья.
сатана отец, сатана сын маму мою убили, а меня смотреть пригласили — я в траву лег и смотрел — сатана отец из травы глазами блестел первую половину моей жизни, сатана сын смотрел в упор вторую половину моей жизни, дьявол смотрел, как глаза мои смотрят из нор — две половины моей жизни — и не отзывался мне, когда я маму звал.

После этого он возвратился к братьям своим, взяв с собой первинки с этого острова,
яснеют одинаково ночь и день, белое и черное, громко якает «а», акает «я», и негромко квакает «о» — круглое и просторное, овальное, орное — хвала игре души и тела за дребедень ее и двуполость (!) — всякой моей одинокости припасла душа — ловкости, гулкости, легкости, рукости, локости — телу вернула голость — каплю жестокости добавила душа моя в кровь мою и подлость — каплю любви добавила душа моя в кровь мамы моей и гордость — которая сначала избавила меня от себя — а потом, как цаплю, поставила меня между землей и Царством небесным — одной ногой на земле, другой ногой в Царстве небесном — и пошли у нас с мамой дети — встретили меня, как стражи, обходящие город, избили меня, изранили меня — а маму мою не встретили.

и сказал им: «Сойдите на берег и поставьте шатер и насладитесь лучшими плодами этой земли, которую Господь открыл нам».
водоноше-новичку в уши надуло, а голову напекло ночью под дубом, будто бомбе живой в шелесте голосов несовместных с нашествием местных мер и весов — асу свего дела, брассу, кролю, басу, плеску, иголке, которая вдела нитку в леску — всем по довеску раздаст, разделит Господь Свою волю на равные крошки — на тот свет и на этот свет — а ветр шевелит маме крепкие ручки, ножки — а душа моя оставляет в теле мамы, как в яме, след свой оставляет на стенах ямы — сняли с меня покрывало стерегущие стены — а с мамы моей не сняли.

И в течение сорока дней они питались ягодами, а также травами и кореньями, растущими вблизи от источников.
царь Соломон из всех мужей во хлеву свежей — шубы нескользящей под девицей спящей — спящая, взалкав скользкого — в рукав сунулась — там нож ледяную крошку — сам по грудь во льду — как волхвам звезду — на себе несет, лезвием трясет — чересчур нож горяч — плоть ножа горяча днем, как необрезанный младенец — душа ножа горяча ночью, как необрезанный младенец — ибо плоть у младенца — как птица небесная — душа у младенца — как рыба земная.

По прошествии же этого времени они взошли на корабль, взяв с собой столько плодов, сколько могли увезти.
вокруг солнца протянуть бельевую веревку — не хватит рук матерей, чтобы выстирать столько белья — будут на этой веревке вниз головами висеть — густые ангелов стаи — как рукава пустые пальто.

Взойдя на корабль, они развернули парус в подветренную сторону.
в пустыне на поверхности песка встал сатана — как женщина нагая — женщина, как город из песка, встала и сатану пугает — сорок дней и ночей подряд — а между тем — для агнца — тем более — для льва — климат, как голова — держится за слова — обманчивая наружность в голове, а ея окружность делится — на разбужность и на сонность — и на едва баобабы — и лишь сова, когда спит — парит, как У-2 — и жужжалка его ни жива, ни мертва — как мышь-Назарет — как вода-Вефлием.

И когда они вышли в море, то увидели птицу под названием гриф, издалека летевшую им навстречу.
в пустыне на поверхности песка встал Иерусалим — как снег на кручах — стояло солнце в тучах перед ним — как рек материал подручный — и жить дьяволу в Иерусалиме стало скучно — долго, как женщина-ангел — коротко, как птица-девица.

Заметив ее, братья сказали святому отцу:
порочная дева в профиль — отражает поднятие быстротечного света — как кровь сатаны — а порочная девица анфас — преображает принятие вечного лета — как плоть сатаны — как солнце — которое в первый раз село, как младенец, напротив сатаны-не-женщины-не-мужчины — и в первый раз встало, как женщина с младенцем, напротив сатаны-мужчины — как ночь в тени льва — как день в тени агнца — то же, что бес — теряющий в весе неведомо от потрясений каких — а как бы не так — так бы и родилось, и умерло солнце — сначала родилось солнце, как похоть дьявола — и родился день — а потом умерло солнце, как хоть дьявола — и умерла ночь — «чем возлюбленный твой лучше других возлюбленных, прекраснейшая из женщин (?) чем возлюбленный твой лучше других, что ты так заклинаешь нас дьяволом тем (?)»

«Это чудовище появилось, чтобы пожрать нас».
сущую правду в аду несут сходные по значению слова — «я» пишется через «я» — «а» из стыда, как ручья, в Райском поет саду — и сливаются в общий гул — земля и преисподняя — как растение-мул и сатана-растеньице — и вода в ручье, как звезда на луче, пенится — и звезда до звезды достает кончиками пальцев — как Царство небесное до земли достает кончиками волос.

Человек Божий ответил им:
дьявол, я тебя, как себя — не боюсь — тело мое спаслось — как ствол дерева в ветвях дерева — а душа моя не спаслась — как голубка в ветвях дерева — твоя юбка-колокол шелестит — линий ее простота разных длин и цветов — одна нитка грустит — другая шерстит — «ов» оканчивается на «готов» — «тра-та-та» меняют места ног и рук — как будто я — в Царстве небесном, а ты — на земле — «ох» падает в «мох» — грех адает в стук — узок земной наш круг — возлюбленный мой бел и румян — он лучше десяти тысяч других в Царстве небесном, а десять тысяч других на земле его лучше.

«Не бойтесь. Бог — наш помощник, и Он защитит нас от этой напасти».
мама — душа Господа моего — душа твоя — мама — плоть Господа моего — тело твое — ибо плоть Господа моего — скала — а душа твоя — мама — пещера в скале — и лежит мама в земле — руки на груди не сложила, а раскинула широко — ком земли под грудью левой — словно справа от костра пастух -легкий, как пух, развалился — на душу и плоть развалился пастух недалекий, как будто с неба свалился — и так неправильно солнце правит миром разлуки души и тела — что то и дело, как пастух, солнце садится на западе и встает на востоке — и нет праха земного — как нет Царства земного в горах под луной — а есть прах небесный — как есть Царство небесное в горах под луной — которое, как горы, то сверху, то снизу пастуха порхает — как страх Господа, в глазах пастуха полыхает — то слева, то справа, как слезы из глаз пастуха, Царство небесное порхает — и пока свет не погас, как Рождественская звезда, на глазах пастуха — чистое золото его голова.

Гриф же выпустил когти, чтобы схватить слуг Божьих.
щипковый вдалеке инструмент поет — и звук, как плуг, на камне плачет — так время на руке стоит — и бремя времени сбоит — и стук на каблуке маячит — спина из волокна выходит — жена из мужа выходит, обнажена — из окна выходит Стена Плача — из этого света, не спеша, выходит тот свет — как душа, белее мела, из тела еврея — рыбачит островок на суше — и ветер носом, как пастух, клюет — кивок травы не узнает главы цветка — как ворон, черные, волнистые его кудри.

И вдруг неожиданно птица, которая в прошлый раз принесла ветку с плодами, появилась перед грифом и стремительно полетела к нему.
лодка моя похожа — на ветку малины — море мое похоже — на землю в твоем саду — которая дремлет, лежа у моря — словно вода во льду — и гласу вопиющего в пустыне внемлет — как женщина мужчине — который глаз на нее не подъемлет — как в небо перелетных птиц, шорох ее ресниц — осенью ветку малины ты в землю вонзила — верзила — как день в утро — как ночь в вечер — и преобразила Царство небесное нечистая сила — хорошая — и сжалась, как жалость, в точку — и осталась в Царстве небесном — как женщина с мужчиной на одну ночку — а Царство земное преобразила нечистая сила — плохая — и отлетела, как тело от души — и опустело Царство небесное — как женщина, которая, не умолкая, шепчет в тиши мужчине — не сей, не паши — что посеешь, то и пожнешь — посеешь начало жизни — будет смерть в середине жизни от зверя — посеешь середину жизни — будет смерть в конце жизни от рыбы — посеешь свет — будет тьма — посеешь тьму — будет свет — посеешь зиму — будет лето — посеешь весну — будет осень — посеешь точку — будет многоточие …

А гриф тут же захотел разорвать ее.
ибо осенью ветку малины — как крест — со слезами ты в землю воткнула — и без слез до весны себя в город воткнула — в котором, как камень на маме, живешь — первый листочек на ветке весной назовешь — Соломоном — и не оставит Соломон камня на камне от Храма города твоего — как голуби при потоках вод — его глаза.

Птица защищалась до тех пор, пока не одержала верх и не вырвала у грифа глаза.
веруют в Бога Отца — дети Бога Сына — веруют в Бога Сына — дети Бога Отца — веруют в Бога — сыновья детей Бога Отца — отцы детей Бога Сына — ловцы души птицы — душою человека — ловцы души зверя — душою человека — ловцы души рыбы — душою человека — ловцы души ангела — душою человека — мельканием ангельских крыл — Бог Сын был — ангельских крыл мельканием — Бог Сын был камень — мельканием ангельских тел — Бог Отец был камень, который в дьявола летел — волнами над якорями — камень шумел, как ветвями — камень шумел, как ветвями — птицами и зверями — рыбами и кораблями — корабли на якорях — волны на кораблях — волны тяжелые на кораблях — как полые ангелы на ветвях — сидящие в довольстве, в молоке купающиеся.

Гриф же полетел ввысь, так что братья едва смогли его разглядеть.
доисторические ракушки превратились в мел — которым рисую доисторическое море — кто бы завтрашний день нарисовать сумел мелом сегодняшней нашей истории (?) — пилы, топоры, рубанки, черви дождевые в банке — ангелы, как белые банты — вот — детские морщинки вижу — зачем разглядывать их ближе — где грязь и розовые рты (?) — деревня будет — где был город — душа — мой серп — а тело — молот — три ангела навстречу из избы — изба дымит через заборы — на крыше, как на палубе «Авроры» три ангела — как три дымят трубы — еще и еще (!)

Однако губитель не оставил его до тех пор, покуда не лишил жизни.
устарели мои привычки — и на дерево рядом с птичкой детскую рукавичку я уже не кладу — у кого руки голые или в перчатках — те шевелят пальцами у птиц на виду — а я детскую рукавичку найду — и молча в карман кладу — пальцами где шевелят — скоро и птичку туда переселят — палец у виска ночует — как душа, мой взгляд кочует — глазками меня сверлит — щелкнул ножик перочинный — на войну бежит мужчина — где, мужик болит (?) — спичка будит на работу — солнце в небе, как болото — крестит Ной свою зевоту — в его теле душа, как Потоп — тело бродит, как простуда, как немытая посуда — тает, как сугроб — а Родина — как тело Бога — а Чужбина — как душа Бога — щеки Его — цветник ароматный, гряды благовонных растений; лилии, источают текучую мирру — Его губы.
А труп его на глазах у братьев упал возле корабля в море.
это лес (?) — или это больница (?) — или страшно без денег в лесу очутиться (?) — это кормушка в листве глубокой зеленой (?) — или это рубль одинокой старушки в кармане врача глубоком зеленом (?) как изваяние из слоновой кости, обложенное сапфирами — его живот — старушка живет по больничным законам (?) — или старушка живет по законам лесным (?) — хорошо, если хватит старушке рублей до весны — старушка живет — умирают соседи — это у них коченеют лбы — умерли люди или медведи (?) — умерли люди или медведи (?) — не слыхала старушка стрельбы — золотые кругляки, усаженные топазами — его руки.

Другая же птица возвратилась в свои края.
кто тебя оцарапал, плоть моя дорогая (?) — с какой женщиной ты подралась (?) — или ветка тебя оцарапала, приревновала к стволу (?) — а ты ее оцарапала (?) — только не плачь, не сиди, как палач, на холодном полу — или стена тебя, плоть, оцарапала, приревновала к полу (?) — зачем ты сидишь на нем, теплая, голая (?) — хочешь, стену сломаем и пол разберем (?) — ничего, и без них проживем — провалимся вниз, к соседям — а в Египет мы не уедем (!) — ты стала такая добрая — что из окон моих даже мух выпускаешь — не убиваешь, не убиваешь — плоть моя — ты, как мой дух — ты — звезда Рождественская — он — твой пастух — а сатана, как пастух — на овцах своих не убивает мух — твои окна грязные, как овечьи шкуры — пастух умный — а ты дура — ты умерла — он жив.

Несколько дней спустя святой Брендан и остальные мореплаватели увидели остров последователей Албея.
мужчина на мужчине — и отдельно от них — женщина на женщине — и отдельно от них — мужчина — потомок мужчины — и отдельно от них — женщина — потомок женщины — и отдельно от них — небо на небе — и отдельно от них — земля на земле — и отдельно от них — утро — потомок ночи — и отдельно от них — день потомок утра — и отдельно от них — вечер — потомок дня — и отдельно от них — тело — мельник — душа — мельница — и отдельно от них — понедельник — тело — вторник — душа — и отдельно от них — среда — тело — четверг — душа — и отдельно от них — пятница — тело — суббота — душа — и отдельно от них — воскресенье — тело — мраморные столбы, поставленные на золотых подножиях — его голени.

Там человек Божий вместе со своими братьями справил Рождество Господне.
сажусь на землю — с одной ноги — ложусь в землю — с другой ноги — так и грех мой безногий — он не инвалид — торс греха пологий мышцами бурлит — эхо греха в стогах моих мышц схоронилось — денно и ночно — душа греха — точно сердце болит — и в кулаке моем смех — громом в искомом слове гремит — а слово дьявол — как первородный грех — и удлинилась на слово дьявол евангельская строка — изменилась она, пока я его искупал — а успех покупки целиком зависел — как считать я привык — от смены ночи и дня.

Когда закончились дни праздников, достопочтенный отец, получив благословение аббата и прочих монахов, странствовал по Океану долгое время, за исключением праздников, Пасхи и Рождества Господня, с наступлением которых он отдыхал в упомянутых местах.
языка чисел не произвести иным языком, чем язык смеха над словом — так и вязанка хвороста исправна — и на своих ушла ногах от мельника — который плавно болеет на своих ногах — еще болеет он безвольно и слезы в мутную муку — как хворостины хлебосольно кунает, лежа на боку — на правом лежа или левом — не выдал камень путевой — вязанку хвороста на древо Адам закинул головой — величествен, как кедры, подобен Ливану его вид.

Как-то раз, когда святой Брендан на своем корабле справлял праздник святого апостола Петра, они обнаружили, что вода настолько чистая, что можно было разглядеть все, что происходит внизу.
душа в теле дьявола из — костей состоит — как низ — его жизни до ста лет — и плюс ночь — если Иисус — имя — и впереди Христа стоит оно так — что вид изо рта дьявола открывается на уста дьявола.

Когда же они посмотрели в глубь бездны, то увидели зверей разного рода, лежавших на песке.
если вдали на севере на снегу — жгли дрова на каждом на шагу — то на юге на лугу — смирение моего народа — как старение терпимое природы — водные обрушивает своды на египетские броды — старик чаевничает в танке — стальное блюдечко цветет — цветами легкими, как санки — и лошадь соловьем поет — и соловей поет не хуже — и окружным путем в броню — въезжает внук из полукружий окопов дедовых — коню он сына, как огню подарит — и деда поцелует в лоб — и заживо себя состарит — как Ноя мировой потоп — есть площадка — офицер из бани веником грозил туда, стрелы красные на плане рисовал — свиней стада в море прыгали с площадки — сердце после пересадки — дольше стада проживет — гнездышко себе совьет (!)

Из-за необычайной прозрачности этого моря казалось, что до зверей можно дотронуться руками.
деревья в парке, как младенцы в роддоме — тело и душа одного роста — лес отличается от парка, как улица от роддома — и когда на улице маленькому человеку всегда длинны брюки — тогда в лесу маленькому дереву всегда мало солнца.

Их было так много, что они напоминали людей на кругу
тело — дверь, а душа — за дверью зверь — которая открывается через полчаса — привезли живую рыбу, привезли живую рыбу — чтобы мучить ее на весах — дверь открывается через полчаса — продавец от нечего делать раздавил комара на часах — чтобы мучить живую рыбу, ему не надо быть сильным и смелым, он уже спрятал в халат свое загорелое тело, очередь ласковым взглядом на него, как на рыбу, с опаской смотрела — дверь открывается через полчаса — очередь встает на цыпочки, смотрит продавцу на часы — так в зоопарке те же самые люди заглянуть старались в злые глаза лисы — ибо тело — рыба, а душа — вода.

— каждый касался головой позади лежащего.
тело и душа сатаны друг за друга держатся — и в добре, и в зле — и удержаться от них на земле тяжелей — чем квадрат тела из круга души — домой выписать — и вписать обратно — не болей больше, мама — а ты, рама — стекло свое пожалей чистое — точно ребристое тело Адама тепло — ибо развеянная по ветру — душа сатаны влагу — впитывает, как тело сатаны отвагу — аки по суху шагу оно таки не делает к благу.

Братья попросили достопочтенного отца, чтобы он отслужил мессу, соблюдая молчание,
ай, как поет про Христа вахтер в плавучем учреждении сестер своих на весь шатер над ними предрассветный — несется голос кругосветный на зов лисичек безответный — ах, ум на липовой аллее, аллее наливается белее, белее матроса на рее, на рее.

дабы не услыхали звери и не стали преследовать их.
душа в лучах солнечных сверкает — крылья ее и хвост — как звезды в ночах горят — дождь серебренников умолкает — и в ладонь стучит водопад наподобие камнепада — моей жизни и смерти стык — ни мужик, ни баба, ни сестра, ни брат — да одиночеству иногда он не рад — ибо тело — рыба, а душа — вода.
Святой отец засмеялся и сказал:
грациозный танец бесом исполняется — когда душа из беса изгоняется — я бос и гол — я защищаю паука — когда играем мы в футбол — и в реку забиваем гол — как плач, летает мой паук — ему нельзя коснуться рук — когда над грудой скошенных ботинок — паук травинок наблюдает поединок — а вдруг война (?) — о ней нельзя издалека — как о защите паука тьмой.

«Весьма удивляюсь вашей неразумности.
плохие души хороши — через разверстия любые из вынимателя души — они, как небо, голубые — вольнее зрения текут — он их не трогает руками — ибо родители секут его дождем за облаками — ибо слезы в моих глазах — как молоко в груди отца — ибо слезы в глазах Бога — как молоко в груди матери — ибо отец мой — душа моя, а мать — утроба.

Почему вы боитесь этих зверей, а самого большого и прожорливого из зверей морских не побоялись, ведь неоднократно вы сидели на его спине и пели псалмы?
этот свет — бабочка — тот свет — паук — этот свет — лавочка — тот свет — на лавочке друг — пара его рук — первая рука — отец мой — вторая рука — мама моя.

А также рубили лес, разводили огонь и готовили мясо.
йена запотела — в Йемене душа йенина из тела брызнула — суша землю заяпонскую — Савская царица йену возлетронскую сплюнула, как птица — йена так заплюнулась в ноговолоса — что икра проклюнулась — и взалкал Исса — он — Соломон — на муравьиной — на четырех своих — раковины к львиной — своей главе, как их — вполне окаменелых к выбритой своей — улагает в смелых ихних позах к ей — муравьи впиваются задницами в мочки — сабли извиваются, как четыре точки — между лилиями пасет он.

Так почему же вы страшитесь этих?
конечная жизнь — жирней — неба над храмом царя Соломона — прекрасна ты, возлюбленная моя, как Фирца, любезна — а бесконечная жизнь — бедней — земли под ногами царя Соломона — как Иерусалим, грозна, как полки со знаменами — и по ней душа моя живая из темницы — выходит не одна — на голове ее косицы — седые — и бледна — косица та, что слева свисает с головы — а правая, как Ева — румянее травы.

Разве Господь наш Иисус Христос не есть Бог всех зверей, могущий усмирить любое одушевленное существо?»
плоть моя переживет душу мою на день вчерашний — так душа моя переживет плоть мою на день сегодняшний — а дьявол отец, дьявол сын — жизнью живут стайной — и на них ложится тайный — свет небесный — звук случайный — день колючий и могучий — он — стоячий и бегучий — тень отбрасывает в жгучий — полдень алый и подталый — плещет отзвук запоздалый — а дьявол отец, дьявол сын — тает их стая — на воздух взлетая, как снег.

Сказав это, он начал петь как можно громче.
снег летел — похожий на ракету — а мертвый человек был похож на живого человека — как дьявол отец на дьявола сына — ибо в начале света уже был конец света — ибо уже не будет конца света — ибо мертвые — похожи друг на друга, как боги — а живые — похожи друг на друга, как люди.

Прочие же братья следили за зверями.
вешали, вешали флаги — на городском небоскребе — и на лесной коряге — и там — где воздухом грязным дышат чистые дети — и там — где воздухом чистым дышат грязные дети — выбирали детей победнее — чтобы вешали флаги виднее — и матерей победнее — флаги в тазах стирать — а больше некого выбирать.
Когда звери услышали поющий голос, они поднялись со дна и принялись плавать со всех сторон корабля, так что братья ничего не могли увидеть вокруг из-за их множества.
дьявол музыку пишет — он не работает милиционером — он сидит в теплой комнате и гордится собой — что слышит, что слышит, что слышит — как где-то на шумной улице пьяница, лежа в снегу, на руки замерзшие дышит — дьявол в своем композиторском доме — он не работает милиционером — и Вы, случайный и добрый прохожий — музыку слушая из его окна — и пьяницу поднимая из снега — Вы, наверняка, не вспомните — что слеп был Гомер — что глух был Бетховен.

Однако они не приближались к кораблю, а плавали туда и сюда, и так было до тех пор, пока человек Божий не отслужил мессу.
ребенок дьявол кулачками глаза трет — ребенок плачет — кулачки слезы пьют — дьявол взрослый подходит — указательным пальцем по детской щеке проводит — стряхивает на землю слезу — земля пьет слезу — взрослый бежит к карте земли — уверенно, по-хозяйски подносит землю к хитрым глазам, как к двум огромным слезам — два ее кулачка — два ее полушария — у нее такие узкие плечики — он широко раскрывает руки — на бельевой веревке между его руками десять ее рубашек — она сама просит шире раскрыть руки — шире — на одни его брюки — на пару его носков — как птица, которая летит на юг.

После этого все звери, словно внезапно охваченные страхом, устремились в различные стороны Океана,
морская пена — плевок верблюда — морская пена в глазах дельфинов — в глазах дельфинов песок горячий — с веселых пляжей, с веселых пляжей — там голый мальчик блестит, как море — морская пена — его ладони — в его ладонях песок горячий — из глаз дельфинов, из глаз дельфинов.

удаляясь от лица слуг Божьих.
цветок себя не кормит криком — жуков и птиц, лягушек и китов — я наблюдал кормление цветов.

Святой Брендан за восемь дней при попутном ветре, распустив парус, пересек прозрачное море.
молчаливая мама цветы кормила, как гусей — и, выкормив, на рынок уносила — и криком деньги за цветы просила — за молчаливое кормление цветов — за кров, за кровь свою и пот.

Однажды днем, когда они служили мессу, появилась перед ними колонна посреди моря, и казалось, что она находится недалеко, но они доплыли до нее только через три дня.
осенью — в зоопарке у орлов перья падали с голов — осенью — орлиные клювы из клетки торчали — как голые ветки — осенью — в Москве жгут листья — это клетку от перьев орлиных чистят.

Когда же человек Божий приблизился к ней, то не смог рассмотреть вершину из-за высоты колонны.
к быстрой реке пришел я посуду мыть — горками разными — чистую и грязную — пришел складывать на берегу — дома из посуды строить могу — сытый и праздный — дом из чистой посуды — из посуды грязной отдельный дом — а мой дом, как Вавилонская башня — полная чаша — вижу этих домов огоньки — самодовольный и глупый — и река моя пахнет супом — хорошо, что эти дома так от нее далеки — как стадо коз, сходящих с Галаада — твои волосы.

Ибо она была выше неба.
у меня в квартире волки — я сижу на книжной полке — делать нечего — читаю — прочитал — волкам бросаю — зря не сдал в макулатуру эту всю литературу — где-то рубят волчий лес — а я здесь на полку, молча влез — и неграмотные волки ждут — когда свалюсь я с полки — как стадо овец, выходящих из купальни — твои зубы.

Ее покрывала крупная сеть.
деревья, как старые стулья — если возить в квартиру — некуда класть и ставить — а на помойках стоят — спрашивают друг друга — пылью дворы набиты или дождями небо (?) — ни слова не говоря — и было в Храме царя Соломона красиво — там, где деревья стоят — я приезжал из леса — ветки дарил любимой — она их несла на помойку, дождавшись, когда умрут — ее туда провожая — я брал из руки красивой мертвые эти ветки — и руку, смеясь, целовал — и было в храме Храме царя Соломона красиво — и руку смешно целовать.

Настолько крупная, что корабль мог пройти через ее ячейку.
едва измыслил небылицу — олух досиня ослицу — у пентюха на льдине — накупал в стремнине — темень-то кругом какая — вихри крутит, нарекая — демона — ежихой — на моржихе тихой — и бесплодной нет между ними — у каждой пара ягнят — один ягненок, как земля — другой ягненок, как Царство небесное — один ягненок глядит на себя снизу вверх — другой ягненок глядит на себя сверху вниз.

Не знали они, что за создание сплело эту сеть.
всходят семена — точно одна сторона света из четырех — трех у меня нет глаз — только два — и спина позади — впереди нее столько лет — сколько во мне на просвет земли — ем ли, сплю ли один — люблю без ответа себя — хлеб я не жну — гну спину вдали от него — как волну страха за ежа и его жену — а еж — как нож — режет рожь — а возьмешь в руки ежа — как стрижа за крыло — больно глазам не будет — лет мне не прибавится — число «три» у них внутри — как «тридцать три» — дольше зари проживет — дня без меня не начнет оно — но уколет лучом — мечом за плечом широко качнет.

Была она цвета серебра, однако казалась прочнее мрамора.
едва два прошло времени года — я сказал себе — вот — год прошел — дрожь и тепло под землю ушли от меня — как будто солнце ушло долой из своего захода за край земли — и края земли не стало — мало былой мне жизни моей — дно ее не мое давно — как две половинки гранатового яблока — восход солнца и закат.

Колонна же была из чистейшего кристалла.
завидно молод ранней зимой холод — легла пропасть без дна и угла — точно игла между холодом, голодом и средой внешней — сказочно красной черешней бедна природа — Стена плача — ты, пустая внутри — как лицо Бога — ланиты твои под кудрями твоими — а золотая страна за Стеной плача — крутая — как яйцо ангела — страшно, пашно и пташно едой она богата — как сестра красотой брата — и когда кривой вопрос к ней — смелей — прямого вопроса к ней — тогда, как вода в их перекрестьи — возникает солнце в тесте пустом врагов солнца — сначала на этом свете — как холод — потом на том свете — как жара — пора ему из волны моего счастья родиться — и в аду очутиться — и на треть — умереть — на две трети — сгореть в раю — ни туда солнце — до Суда — ни сюда солнце — после Суда — не опуститься солнцу на землю мою — не превратиться в кочку — в тело — оболочку души — в душу — оболочку тела — в родинку земли — в лань из гранита.

Святой Брендан сказал своим братьям:
перенял, перенял скот на дороге — от племянника идиот — перерыв, перерыв ночной — наделил ручной голову виной — пополам с водой скотину молодой — разделил, разделил за грядой мраморных плит — ох, ох голова велит — выморозить улит — перетащить к огню близко, близко родню — как ночь к дню — шестьдесят цариц и восемьдесят наложниц, и девиц без числа — есть.

«Уберите весла, а также мачту и парус, а другие пусть оттянут между тем узелки сети».
изюм в избу из льда краля вбу-хивает, уда-ряя по изюму так, что на полу верстак как стоял, так и стоит у прялки.

Они оттянули ту сеть во все стороны от колонны — почти на милю.
на берег выбросились киты — и море в песок зарылось под животами китов — и люди друг друга в песок зарывали — и море топтали — киты удивительно умирали — в именительном падеже скота в чреве кита отца — в родительном падеже скота в чреве кита сына — в дательном падеже скота в чреве кита матери — она, голубица моя, чистая моя; единственная у матери своей, отличенная у родительницы своей — единственная — но:

Когда они это сделали, человек Божий сказал им:
террасами берег спускается, такой, какой есть на виду он в три, а шесть вся внутри у времени до двух, и четыре стоит в ряду, и носится пять, как Дух Святой над водой, и пуста земля в чреве кита — от головы его до хвоста — как огород.

«Направьте корабль внутрь через одну из ячеек, дабы мы смогли тщательно осмотреть великое чудо Создателя нашего».
в преисподней слободе — душа моя, как тетка — полощется в воде ниже подбородка — голова ее торчит над водой, как запах — сердце под водой стучит — кит на задних лапах приседает между ног тетки — увидели ее девицы, и — превознесли ее, царицы и наложницы, и — восхвалили ее — как языком слизнув.

Когда же они заплыли внутрь и стали все рассматривать,
именно грот изменился к лучшему и не приснился — вот — имярек сохранился плохо, как не родился — вечер над ним повторился и в ночи растворился — а дровосек сразился с ламой — загородился дамой — и обрядился в камень — и погрузился в пламень рубщик сахарного тростника — под оливой себя ласка-ет между глаз — а по счету «два» — ноги сладкие, как слова — ископаемым лезвием раздвигает — они вдвоем — словно луковые уста — размыкаются у кита — это кто (?)

море показалось им прозрачным как стекло, так что они увидели все, что происходит внизу.
душа, как шерсть растет — пересчитав шерстинки — ее смерть-охранница несет в свои глубинки — сатана лечил сустав душою шерстяною, когда охранница, устав, храпела, плача за стеною — жизнь и смерть — вместе — тело и душа — врозь.

Осмотрели основание колонны и сеть, лежащую на дне.
ан лед то тронулся — в ольху — на дьявола сноху — у нее желудок чист — мозговая кость, как лист — на зорьке в сумраке ольхи — неподалеку от снохи — как вода в кругах — на иорданских берегах — аки по суху, по льду — дьявола сноха еду — из ольхи выносит — спать с собою просит.

А свет солнца был на глубине таким же ярким, как и над поверхностью.
а башмак, как мак — красный стоит на ветру — тру глаза с утра — гам и щебет, блеет гамак, у деревьев свитера из листьев — быстра туча, точно вращенье земли — солнце искру высекает из воды — опекает меня помещение пустое — трое в нем — огнем следы мои — и мечом остатки еды — в ореховый сад посмотреть на зелень долины сошла я.

Тогда святой Брендан измерил одну ячейку между четырьмя узлами сети, которая оказалась по четыре локтя с каждой стороны.
небылица, точно рукавица — нацело на число пальцев-неулыбальцев в руках делится — «гав» птица на двунадесяти языках говорит в облаках грозовых — зов их утих — и под кров утих, звонков, воронков селится — и как будто село намело в городище — в тыще щерится начало второй тысячи лет — «вжик-вжик» крик живых укачало — ровно миг от его рождества до «два» — и хорошее от плохого не столько горько, сколько давно — веретено стучало и отличало — кто — из двух мужчин — сатана женщина — кто из двух женщин — сатана мужчина — кто — из мертвой плоти и души живой — Господь.

Затем они плыли целый день, пока не достигли одного края этой колонны, и по густоте тени смогли определить, где находится другой край.
Бог Сын — ребенок утра и вечера — как день, а Бог Отец — ребенок утра и вечера — как ночь; и день в ночи — как душа отца в сыне, а ночь на дне — как кровь отца на сыне.

А был он в том месте, где солнце появляется в девятом часу.
Площадь Храмовая — как лошадь — холку себе набила — хрястнулась о косяк — и расплескал белила в стойле ее босяк — корчит она гримасы — зубы от них красней окрыленной душою массы жидкостей и скоростей — у босяка в предсердном стойле внизу души — а в образе души вредном работы все хороши.

Так сам святой Брендан измерил одну из четырех сторон этой колонны.
вот — зимуют белые собаки с пуговицей белой шерстяной — нет лица у бледного рубаки — потерялась пуговица — зной выбирает бледность, как собачку — самая горячая зимой затевает с пуговицей скачку — а рубака просится домой — он лицо оставит у порога Храма — и зазимует в Храме с лицом маминым — и предстанет оно перед Богом — как свет перед своим концом.

А длина ее была четыреста локтей.
вот — век-падаль на ручной повозке мизинцами придерживает доски — верхние части одежды и брюк разворачиваются у века на юг — а у частей внутри — на поездку петушьих три — век-падаль себе кладет — у петуха крадет указательными судьбу пальцами за ходьбу.

В течение четырех дней двигался достопочтенный отец от края к краю этого столпа.
вот — йодом на передовой из мензурины кривой — кавалеристу-веку на колтун равнобедренный век-пластун — на локтях вставая — льет, не застревая в колтуне мензурном — как в плаще пурпурном — идущего за брата на смерть его Пилата.

На четвертый день они обнаружили серебряный кубок и чашу того же цвета, что и колонна, стоявшие в нише на южной стороне столпа.
вот — век-жаровня, как пилюля по ночам жирна — жаркий век-мамуля по-мужицки на пилюлю наплывает — пилюлин завиток сердце накрывает — с завитка свисток трижды кукаречит — далее сама век-мамуля себя лечит — у нее чума.

Святой Брендан тут же взял эти сосуды, сказав:
вот — век-калека ходит в ситце — мускул века лице-вой нежнее шелка — череп ангельский — как челка Гитлера неубиенного на глазах калеки — и тяжелеют века веки.

«Господь наш Иисус Христос открыл нам это чудо, дабы о нем узнали многие, и в качестве свидетельства Он дал мне эти два дара».
вот — вместо крошечного века-мужа из моря вытекает век-лужа — бурлит водица питьевая — мельчает рыба ручьевая — веселящим дышит газом — Тайным ведает приказом на иорданских берегах — и стоит в свинцовых сапогах.

Человек Божий повелел братьям совершить службу Господу, а затем подкрепить свою плоть, ибо они вовсе не нуждались в еде или питье с тех пор, как увидели колонну.
вот — век-Соломон по-бабьи молод — ноготь у него проколот инструментами насквозь — ногу поднимает лось по-собачьи — и моча из лосиного плеча бьет фонтаном, пузырясь — Соломон, развеселяясь, пьет ее лосиную, шапку ломит псиную.

По прошествии же ночи братья направились к северу.
вот — черпает остатки век-Соломон из кадки — неведомые полому телу века голому — пляшет босиком — брызжет молоком из груди на обод кадочный, как робот — чешется ногой грязной — а другой немужские люди ласкают веку груди.

Когда они проплыли сквозь одну из ячеек, то перебирали сеть до тех пор, пока корабль не оказался снаружи, а затем водрузили мачту и парус.
распутица-распутница с дождевиком, который окреп — соусыхаются в хлеб на каком-ибо месте — либо двое не вместе с местом своим, как дым — фу-ты, ну-ты — юный козлист-пуделист разрывает, разрывает на себе родительские путы — он одинок, как перст — он мускулист — вроде бы книзу он расширяется, расширяется — копытца его унизаны перстнями — джемпер его, как джейран, нюнями, нюнями его облит — ибо дело бобыля правое — воет, воет дело — как тело с углем — как дым живьем над жильем — Суламита, оглянись, оглянись (!) — цыпкою, как искрой — сидючи у огня — первой, а не второй — утешился после дня трудового уликотес — третья цыпка напротив глаз разгорается не всерьез — утешиночек в ней запас невелик — мы посмотрим на тебя — оглянись, оглянись (!)

Когда они со всем управились, подул попутный ветер, так что им не пришлось ничего делать, кроме как держать направление при помощи снастей и руля.
кит во кручине стоячей волен красиво послить на посту в божьем тумане, а не иначе — тем паче виснуть в саду, словно оса в аду.

Так в течение восьми дней они плыли на север.
собрал волюшку свою, как перо страусовое в недра — вумница, вумница — шля ядро из греховой, греховой скорлупы в козлиной стопы россыпи, трубы и кубы — о (!) исказилась при передаче фраза его — тем паче хрюканье в плаче — о (!) зияет бездна перед ним — солнышком палим, скользит в позавчера налим — а давеча взвились соколы — и развились они в громы и молнии — и схоронились они во мхах — и осовестьлились они в верхах тростников и помыслов в лопухах — а сатана-малолетка манером, манером живым — матушку свою — душу ивановну — делил, делил на группы учеников своих не двенадцатью пальцами, а двенадцатью извилинами — а повесился, на сосне — как на хоровод Манаимский, на Суламиту смотреть вам что (?)

По прошествии же восьми дней они увидели невдалеке остров, весь покрытый камнями и металлическим шлаком, неприветливый, лишенный растительности, на котором повсюду стояли кузницы.
мое сердце хлеб я зряч он слеп мое сердце песок я низок он высок мое сердце трава я мертв она жива мое сердце лес я вошел он исчез мое сердце свет я в нем меня нет мое сердце тьма я сам она сама мое сердце дочь я к ней она прочь мое сердце любовь я встарь она вновь мое сердце стыд я глаз он открыт мое сердце ум я голова он шум мое сердце гром я гроза он дом мое сердце дом я снег он ком мое сердце глухо я старик оно старуха мое сердце птица мне взлететь ей разбиться

Достопочтенный отец сказал своим спутникам:
Бог мне говорит я жив ты убит я Богу говорю возьми мою жизнь дарю Бог мне говорит жизнь у меня своя я жив ты убит я Богу говорю молчи моя жизнь свет твоя лучи Бог мне говорит оглянись солнце село лучи поднялись я Богу говорю не так солнце село встал мрак Бог мне говорит ты живой ты мой сын я отец твой я Богу говорю отец был я его закопал ты добыл Бог мне говорит будь я твоя мать возьми грудь я Богу говорю мама была ты мою жизнь взял она дала Бог мне говорит сам ни отца ни матери тебе не дам я Богу говорю их возьми будут как я детьми

«Воистину, братья, бедствия сулит нам этот остров, так что не хочу я даже приближаться к нему, но ветер несет нас прямо туда».
гляжу на себя ты чей ни дней с тобой ни ночей вижу себя насквозь сплю как с женщиной с собой врозь два глаза как две души ни души в черно белой тиши только два на лице моем черных глаза живут вдвоем лицо мое как в слезах в бездонных бездомных глазах лицо мое как цветок земля запад небо восток лицо мое как без рук вечер север утро юг лицо мое как петух крикнул трижды и свет потух

Когда же они с поспешностью проследовали мимо, до них донесся звук, издаваемый кузнечным мехом, подобный свисту брошенного камня, а также удары, подобные грому, молотов по железу и наковальне.
Ангел как человек свой доживает век что у него на веку было не знать мужику как Ангел мужик одинок маменькин был сынок маленький как луна он и как солнце она Ангел при свете дня на скаку остановит коня мужик при свете ночном накормит коня зерном по небу несется хруст зубовный как огненный куст Ангел бежит как вода черная в звезд стада жаждою он томим поднимается в небо как дым Ангела пальцем не тронь мужик разжигает огонь черный был молодым Ангел и стал седым застал мужика у огня ночью при свете дня

Услышав это, достопочтенный отец укрепил себя и осенил крестным знамением все четыре стороны света, сказав:
кто жизнь за меня отдаст свет белый как снежный наст как прежде на нем стою мои вежды со мной в строю как в небе весеннем звезда под снегом стоит вода как вежды надежды нет мой след пропускает свет тень тогда оставляет следы когда падает как плоды сколько на свете теней столько осталось мне дней талость души моей весной помогает ей выдержать вес меня как небес на закате дня и тогда я души своей раб когда с неба я в землю кап столько буду в земле лежать сколько в женщине и дрожать от страха родиться вновь чтобы женщиной стала кровь

«Господи Иисусе Христе, избави нас от этого острова».
садовник не совсем садовник любовник не совсем любовник Храм царя Соломона иди домой улица Иерусалимская прочь на улицу дело в груди было зимой ночь за солнцем закрыла дверь тьмой как будто отца зарыла в постель дочь а теперь распахнула и щурится все у них впереди мне снова семь лет и солнце меж звезд не имеет крова между тем с кем я ем они спят еженедельно дни и ночи отдельно ночь и ночь вместе а дни спят одни как будто семь дней творения есть повторение ночей и не любовь есть трение дня о ночь а отец есть сын своей дочери улица не женщина дом не мужчина дом не ляжет улица не вскочет

Едва закончил молитву человек Божий, как один из обитателей этого острова вышел наружу будто бы по какому-то делу.
как ночь на расстоянье дня солнце в небе от меня солнце в небе как планета с того света как душа на расстоянье тела черный свет от белого черный просторный белый спелый я себе душу из тела делаю в душе моей тело мое опустело жилье ее тело в душе как в яме такую душу я делаю маме

Он был очень космат, вспыльчив и мрачен.
две ночи образуют пару одна молодая другая старая не было дня и встретились ночи как женщины вечером родился и умер Господь как душу принявшая плоть не было дня как Бога молодая на старую строго как будто душа на тело ночь на себя глядела

Когда он увидел рабов Божьих, проплывающих мимо острова, то возвратился в свою кузницу.
как стайка тону в окне ангелы дайте жену мне нет ее предо мной птицу назвать женой мне Господь не велит открывается сверху вид с птицы летит она ни Ему ни мне не нужна жизнь моя ищет тень смерти как волка олень олень на семи ветрах летит как купец в бобрах мне отец говорит подарю осень тебе к сентябрю я отцу говорю сентябрь то же самое что октябрь птица роняет взгляд на тебя как листву над тобой и вода на дне моих глаз как дожди в окне

Человек Божий укрепил себя и сказал братьям:
смотрю на сосну и вижу весну весна как сосна зелена весна весна в сосне как я во сне сон мой не долог среди иголок смотрю на сосну и вижу весну

«Сыновья, поднимите как можно выше парус и плывите быстрее, и тогда мы минуем этот остров».
мой дом ты где плыви по воде лети в облаках держи себя в руках пока не исчез как держу я души своей вес плоть у меня одна как душа как дочь как жена ни души ни дочери ни жены только дом как дым до луны

Едва он сказал это, как тот самый варвар подошел к берегу.
день как голос далекий ночь близка он одинокий день глядит на меня как ночь на начало дня ночь на моем лице как день у нее в конце день как в небе ночном глаза на лице ручном дня не вижу лица как сын родного отца ночь как глаза на моем лице я и отец вдвоем

Он нес в руках клещи с невероятной величины куском раскаленной докрасна пламенеющей руды.
этот свет истинен тот ложен я из них хорошо сложен в искр сонме вон мы голова моя воронья как ворона в кроне я ни отца ни матери они меня утратили жизнь и смерть дети два ребенка я третий ни матери ни сестры ни отца ни брата четыре ребенка я пятый

Он тут же метнул эту руду на рабов Господних, но не убил их.
не покладая рук птицы летят на юг стая как две руки на воде стая на льду как руки в саду Райском их тень длиннее чем день день не пропал птицей упал выпал из рук как птица на юг севера нет юг это свет запад восток только поток мертвой воды руки следы этой живой воды на кривой

Она миновала их на расстоянии чуть больше одной стадии.
дом и подъезд равновелики из гнезда их попробуй выкинь их двух как будто одного не хватит духа тебе твоего дьявол не жилец как сын которого отец младенцем на земле оставил и местами переставил морозы розы кровь любовь себя к подобному готовь куда ни глянь везде созвездья созвездья а не весь я

И в том месте, где она упала в море, все закипело, как будто это упал обломок огненной горы,
дождь в день рождения дождя как первый лист весной он упадет немного погодя и встанет лес стеной пред каплей отражаясь в ней как в небесах листок и землю сделает бедней на юг и север запад и восток

и повалил из моря дым, словно из огненной печи.
кого люблю я гор не столько чтобы любил я горы только горы выше облаков морей и прочих мужиков гляжу на женщину звезда горит не ведая труда бесстыден труд лесов полей себя бездельник пожалей бывает разве одиноко когда ты весь есть Божье око не любит Бог себя а ты не любишь Бога с ним на ты люби не тело пустоту в душе своей как этот ту любовь не просто пустота а день который не настал хотя я тело не люблю свое ее с которой сплю

Когда же человек Божий оказался далеко, на расстоянии одной мили от того места, все, кто был на этом острове, появились на берегу, и каждый из них нес в руках по куску руды.
мама ты как нерожденный сын мой равноудаленный от меня и от жены были мы как две княжны она и я как многоточья дней твоих не ставших ночью день как лавочка в ночи сын мой ножками сучи был младенец стал Христом Богом не был не о том я веду с тобою речь чтоб жену к себе привлечь мама Бог ты мне одна Богу мать а мне жена

Один за другим швыряли они ее в море вослед рабам Божьим, постоянно возвращаясь в свои кузни и раскаляя шлак, и казалось, что весь остров пылает, словно печь,
одно и две штуки небо чистое как руки руки без цвета и запаха одна мама другая папа работник и безработная сухая и потная сильная и слабая мужик и баба спокойный и нервная вторая и первая рук пара молодой и старая как человеки поднимают друг другу веки рук как две тыщи лет в голове правая и левая Иосиф и Непорочная Дева

а море нагрелось, как котел, полный мяса, стоящий на большом огне.
я с того света шагну руки в локтях согну руки встанут с колен на этом без перемен свете не так на том руки в стороны ноги вниз стой крестом с ног не вались

И в течение всего дня были слышны оглушительные вопли с этого острова.
встань как перед братом час перед закатом закат поглядит направо а ты налево как Непорочная Дева закат от тебя Красна Девица никуда твой младенец не денется

Хотя он уже скрылся из виду, но до ушей братьев доносились крики тамошних жителей, а ноздри обоняли сильное зловоние.
сердце как сердце над сердцем как камнепад как тому этот свет говорю камнепаду нет разве седой был Господь рыжий как белая плоть рыжему рыжая Мать белую стелет кровать

Тогда святой отец укрепил своих монахов словами:
ястреб из плаванья возвращается как из полета тайным становится явное от одного поворота головы как будто ключа в висячем замке воздуха его духа дальнозоркий дух а незрячий в сердце ястреба вместо уха воздух чист как Господь из Троицы ни отца у него ни матери затворится слух и откроются глаза Господа сестры с братьями

«О воины Христовы, мы будем усердствовать в истинной вере и с оружием духовным,
Господь безымянный скиталец надень мне колечко на палец на плечи накинь платок и подари цветок жить хорошо не значит хуже души которая снаружи тела божьего живет пока со света не сживет

ибо мы ныне в пределах преисподней.
проталина смотрит вдаль она как в оконце в котором солнце ни семьи ни дома все знакомо только дунь и слетит июнь а июню лет сколько мне нет ни зимы ни осени ни весны ни лета кроме света свет как снег белый красный черный человек снег талый как человек шестипалый почти самовлюбленный в горсти моей вечнозеленой а по снегу птица бежит как водица

Поэтому бдите и поступайте мудро».
сколько звезд на небосводе столько воздуха в природе вспыхивают разом звезды как зараза чем звезд больше тем жить хочется дольше складывать вычитать звезды как дни считать небо черное как озера но небо голубое это мы Соломон с тобою звезды разносчики тьмы а мы ты мужчина я женщина к утру меня меньше остается от нас и небосвод погас

На следующий день они увидели невдалеке на севере гору, возвышавшуюся посреди Океана.
тьма на небе как корочка на хлебе ветер веет хлеб черствеет дождь на небо назад как Соломон не сойдет во ад дождь повсюду как Соломон сюда оттуда как в ножны нож не вернется на небо дождь дождь везде и Соломон аки по суху по воде

Она была словно окутана туманом, ибо от вершины ее поднимался дым.
чушь что растет поголовье душ где-то от тьмы и от света это точно ежедневно душа еженощно растет в одиночестве полном как море которое волны возвращают к земле и уносят как камень который не бросят сами они друг в друга как тело душа с испуга

И тут же налетевший ветер стал гнать их к этому острову до тех пор, пока корабль не остановился неподалеку от него.
море стог земля луг вода поток птиц на юг разгоняет облака птиц река не повернет назад птиц водопад чик-чирик птиц родник дождь с неба льет птиц без хлеба пьет птица в чреве дождя как в древе в стволе ветках смола которая клетка древу она наружу открывается как на мужа вид из кроны женского лона

Гора была столь высокой, что они едва могли разглядеть вершину.
тело свое как сено ворошит душа так по венам кровь бежит облака по небу телом был а душой я не был не люблю себя и не чудо что душой своей я не буду пусть живет себе без опаски как мужчина без женской ласки

Была она цвета угля и вздымалась отвесно, подобно стенам.
рано кончилась осень начиналась она не очень быстро как жизнь иная после смерти как будто жена я своей смерти а был ей мужем который не жил с ней хуже чем сам с собою на свете как тело с душой наши дети

Один из братьев, последний из тех трех монахов, которые отправились за святым Бренданом из его монастыря, сошел с корабля и стал пробираться к подножию горы.
день начался случайно ночь кончилась внезапно и друг друга не различали среди звезд как восток и запад вся ночь позади у ночи весь день впереди у дня жизнь души моей стала короче на мою жизнь и не стало меня

Затем он начал кричать:
душа моя везде она в воде в еде чтобы себя убить надо не есть не пить мертвый цветок еда а был живой как вода мертвое тело душа которая в нем не дыша ночью и днем живет не спит не ест и не пьет

«Горе мне, отец, я лишился вас, и нет у меня сил, чтобы вернуться!»
все уходящее ни разу заметно не бывает глазу и было дело как в душе тела не было уже была и не была натура летящий ветер так же хмуро сидел на розовых кустах и птицей пах как птах она слетела как душа на землю красотой греша и не было греха на птахе и требовали птаха страхи ее сидела перед ним Господь собою не храним

Братья тут же отчалили от этого острова и стали молить Господа:
дней в облаках как птичек огромных и невеличек как ветки чернеют ночи одна длиннее другая короче и птицы сидят на тяжелых на зеленых ветвях на голых и день на месте моем как тень моя днем и неба на самую малость в нем больше чем птиц осталось

«Помилуй нас, Господи, помилуй нас!»
ветка за окном одна как дом другая как дым над ним один небосклон а не два и восход как листва столько домов что над землей только один закат и разве на слом тот дом

Достопочтенный отец вместе со своими спутниками увидел, как несчастный был уведен демонами на казнь и как он горел среди них, и сказал:
ночь холодная проснулась день под взглядом ночи стал ее нарядом в котором она утонула новорожденный лист в лесу пьет как молоко росу золотой как ночь смолист новорожденный лист он необъятен как солнце без пятен

«Горе тебе, сын мой, ибо получил ты заслуженную кару».
давай познакомим твое тело и душу мою в нашем доме как детей нерожденных наших Сашу и Глашу Юру и Нюру Соломона и Суламиту пусть душа влезет в шкуру своего тела тело влезет в шкуру своей души ибо тело свита души а душа тела свита

Затем попутный ветер понес их на юг.
чую что скорость времени как хворость моего племени которую не врачую только ночую с ним как с одним из многих отнимаются руки ноги у него я всего не вижу времени оно ниже солнца слезы заката как первый день творения второго дня творения второй день творения третьего дня творения третий день творения четвертого дня творения шестого дня творения день пятый предвижу как воскресенье распятый

Когда они оглянулись, чтобы посмотреть на остров, то увидели, что дым вокруг горы рассеялся, а она извергала пламя до самого неба и снова вдыхала его обратно,
зелень лесная как в теле земная душа а небесная в поле оно телесного цвета как небо в розовом облаке над березами а ветер в апреле себя в черном теле держит как весеннюю землю и тенью по ней он с четырех сторон бежит с того света который белого цвета

так что весь остров до самого моря превратился в костер.
как два человека люблю себя когда некого любить мне живому как Соломон Суламиту Господь Иова ты мой спаситель плоть искуситель ты спасительница душа искусительница

И вот после того, как святой Брендан в течение семи дней плыл на юг,
Америка новый Англия ветхий завет к смерти одна не готова другая родиться на свет Храмовой площади лоно Храм царя Соломона длинная как рог единорога к Храму ведет дорога январь как солнце на рассвете декабрь солнце на закате я солнце на улице встретил как мужчину в женском платье единорог лошадь белая как льдина тела ее площадь равна площади тела мужчины

он заметил в море нечто, очертаниями похожее на человека, сидящего на скале, а перед ним полотнище размером с плащ, повешенное между двумя железными вилами.
на рассвете небо открывает глаз правый на закате небо открывает глаз левый оба глаза открыты двуглава голова солнца где вы глаза мои ночью были глаза мои были днем правый мой глаз не ты ли не видел левого не помнил о нем так закат не помнит рассвета осень лета лето зимы и как солнцем душа согрета моим телом и слепы мы

Двигалось оно по волнам, словно корабль, когда тот попадет в сильную бурю.
грибов как яблок мог и я бы сколько выдохов столько вдохов нехорошо и неплохо один червив как белый налив другой жив ли как штрифель грибов как листьев один грязный другой чистый язык как воздух сначала вдох выдох после язык за зубами а я в лес за грибами

Одни братья говорили, что это птица, другие считали, что это корабль.
небо на днях как на камнях стоит и полоске неба не жестко и вечер как ветер на белом свете а вечер вчерашний как Вавилонская башня смерть твердь жизнь капля их круговерть как упавшая цапля душа ее с кончика тела как с клюва слетела

Человек Божий, услышав, как они обсуждают это между собой, сказал:
лето растянулось как будто вернулось с того света это лето сверху снизу оно одинаковое как расстояние от осени до Иосифа от зимы до Марии от весны до Иисуса от лета до Иакова

«Оставьте споры и плывите к этому месту».
перед тем как упасть с небес душа набирает вес своего тела как солнце которое сначала встало а потом село душа лед плывет вперед тело хлад плывет за душой назад как будто зима вернулась а тело с душой разминулось

Когда святой Брендан и его спутники приблизились туда и остановились, то увидели человека, сидящего на скале, грубой и безобразной.
чем старше душа тем моложе тело на смертном ложе слышу как не поют ангелы при мне ночь дыра в сегодня из вчера поет она неугодник прочь во вчера из сегодня

И когда со всех сторон волны обрушивались на него, то накрывали его с головою, а когда вода опускалась вниз, обнажилась голая скала, на которой сидел этот несчастный.
душа маленькая тело большое в нем ни проталины такое оно чужое тело душе родня Богу не важно что у меня родни не осталось даже тело с душой не рассталось

Перед ним был повешен кусок ткани, иногда ветер отводил его, а иногда хлестал несчастного по глазам и лицу.
туча свежесть а луч нежность тело сила а душа яма могила глубока жестокая как с востока я ни шиша на западе меня нет лапы где мои грубые папа мама и губы

Блаженный Брендан стал спрашивать его, кто он такой, и за какое преступление был послан сюда, и чем заслужил подобное наказание.
хочу чтобы не рожали женщины и отражали одинокие чу и многие жизнь от себя как боги жизни своей господин как женщина я один зачем в жизни моей душа как женщина чуть дыша с телом моим сближается и перед ним унижается оно вверх она вниз я между повис

Он сказал:
сукровица к кровице а женщина к мужчине готовится смывает с себя краску красную как ласку которую не любя любит себя сукровица черная а кровь просторная вновь уходя от тела как душа темнела

«Я есмь несчастнейший Иуда, наинегоднейший торгаш.
души не жалко она как палка тело бьет в котором живет тело как сердце бьется с ней живым не сдается телу в котором живет хвалу душа не поет поет она черная в белом хвалу нежилому телу руки ноги мои душа твои прочь с твоей дороги мои руки ноги

Не по заслугам своим я нахожусь в этом месте,
как птицу в оконце корни пустило солнце тело его потеплело душа похолодала на тело села и не взлетала с него ночного как небо в птице а не дневного как птичьи лица

но благодаря неисчерпаемому милосердию Иисуса Христа.
равенства нет в году дни как деревья в саду столько в твоем суеты теле душа что ты мимо дня не пройдешь копнешь под ним и найдешь в кроне его корней ночь в ней земли черней

Не в этом месте мне следовало находиться,
к старости скушен стал Соломон разрушен грешной своей Суламитой сердце ее разбито к старости плоть безгрешна настолько она безутешна насколько душа грешит прошлое ворошит

но я здесь благодаря великодушию Искупителя по случаю славного дня Господня Воскресения».
жена твоя ребе полна как луна в небе Соломон в храме как Суламита в маме одна Суламита не три у мамы внутри в четырех стенах чрева ее как в снах Соломона и четыре стороны света и жена как луна раздета

А был тогда день воскресный.
небо высоко земля низко небо молоко земля миска в груди Соломон своей Суламиты он упоен она разлита

«Когда я здесь, мне кажется, что я в сладостном Раю,
где вы мои родители новых детей плодите ли небо птица гнездо земля душа родится черней угля ни папы ни мамы ни гнезда ни ямы

ибо я страшусь мучений, которые предстоят мне этим вечером.
Храм дым Соломон огонь как конь под ним смерть зверь жизнь птица смерть мель жизнь водица в траве как в голове птиц поют две Соломон первая Суламита вторая а нырнем Соломон зверь серый Суламита в нем дверь голубая

Ведь днем и ночью я пылаю посреди горы, которую вы видели, словно кусок свинца, расплавленного в масле.
ОСЕЛ: я — гром в горах Ты, Бог, — страх кротость — гроза в тиши тело — слеза души АДАМ: тело душа мои — странники ОСЕЛ: глаза мои — страха всадники НОЙ: зренья раздвоенный след, ОСЁЛ: воины — тьма и свет

Там находится Левиафан со своею свитой.
СОВА: Бог — лучей пучок узок широк мой зрачок зрачок — язычок сна Бог — небес стена АДАМ: небо — лес звезд СОВА: я — земли рост НОЙ: зернышком ночи плюет СОВА: земля мои очи клюет

Я видел, когда она поглотила вашего брата.
КОНЬ: Бог — холод льда я — подо льдом вода лед — ноша реки я — воздуха пузырьки АДАМ: дышит земля глубоко, КОНЬ: солнца черное око НОЙ: глаза мои правый левый КОНЬ: правой шагают левой

Это губительная Преисподняя, испускающая пламя.
СТРАУС: солнце — дождя разбег день — ночи снег снег — земли темница я — теней возница АДАМ: закат — восхода тень СТРАУС: я — исхода день НОЙ: ночь исхода бела СТРАУС: души черны и тела

Так происходит каждый раз, когда она проглатывает нечестивые души.
КОРОВА: рыжий незверь нептица, под сердцем моим — телица под сердцем, кровь с молоком -душа золотым бычком АДАМ: хвостата душа и рогата КОРОВА: с рассвета и до заката НОЙ: солнце встает по ночам КОРОВА: к детям своим — лучам

Здесь я испытываю облегчение от вечера до вечера каждое воскресение,
АИСТ: нити дождя до ста, живите, клювы уста уста прыг — скок то плевок то клевок АДАМ: клюв — камень речной АИСТ: я — столп соляной НОЙ: кольцо годовое столпа АИСТ: голубое и крона слепа

а также в Рождество Господне вплоть до Богоявления
ЛЯГУШКА: сердце — певчая птица на ветку души садится ветку то в холод то в жар бросает молчания дар АДАМ: кровь набирает вес ЛЯГУШКА: тела с душой и без НОЙ: в бездне кого только нет ЛЯГУШКА: никого закат и рассвет

и от Пасхи до Пятидесятницы
ЦАПЛЯ: раскрыла земля крыла солнце накрыла мгла Бог день начинает с того что вспоминает его АДАМ: светает и память с воды ЦАПЛЯ: взлетает до первой звезды НОЙ: первая жизнью кишит ЦАПЛЯ: вторая на землю спешит

и от Очищения до Вознесения.
СВИНЬЯ: и в облаке и в облике свиньи то ли облика ее вершки то ли глаз моих корешки АДАМ: на глазок и в разрез небес СВИНЬЯ: душ уплывает лес НОЙ: в ночь уплывает день СВИНЬЯ: мою убивает тень

В остальные дни меня истязают в пучине Преисподней
ПЕЛИКАН: дух мой — ребенок мой, бесенок света над тьмой тот свет едва зачернеет под ним этот уже зеленеет АДАМ: зелена луна дожди — ПЕЛИКАН: семена ее в груди НОЙ: душе моей за порогом тела ПЕЛИКАН: ей нет до тебя дела

вместе с Иродом, Пилатом, Анной и Каифой.
ОВЦА: Бог предо мной наяву я на том свете живу поголовье лучей на свету растет на глазах в высоту АДАМ: души замедляет рост ОВЦА: тело идущее в рост НОЙ: детские звезд тела ОВЦА: ночь забрала отдала

Поэтому молю вас именем Искупителя мира сего, чтобы вы ко мне смилостивились
КУРИЦА: небо — воды скорлупа облако — перьев толпа вырос закат на вершок, черной воды гребешок АДАМ: день ночи видней КУРИЦА: солнце плывет над ней НОЙ: зерен в земле стада КУРИЦА: ни жива ни мертва вода

и вступились за меня перед Господом Иисусом Христом,
ЗАЯЦ: с Богом теряет связь небо, ручьем оборотясь чистого неба ключ бьет из тяжелых туч АДАМ: с неба земля слезой ЗАЯЦ: катится перед грозой НОЙ: петляет земля горячи ЗАЯЦ: следы ее — звезды в ночи

дабы остался я на этом месте до восхода солнца, и в присутствии вашем не мучили меня демоны, и не вернули меня к моей неподобной участи, которую обрел я, заплатив неподобную цену».
ЧЕРЕПАХА: мой панцирь — небесный свод земная поверхность — живот между душой и телом жизнь моя годоразделом АДАМ: глаз моих устилают поля ЧЕРЕПАХА: солнце звезды луна земля НОЙ: четыре стороны света ЧЕРЕПАХА: весна осень зима лето
Святой Брендан сказал ему:
МЫШЬ: тянет земля ко дну звездного неба луну то полем небесным то лугом голова моя ходит кругом АДАМ: в голове моей гладь да тишь МЫШЬ: то ли Бог — малыш то ли мышь НОЙ: надышу малышу души завиток МЫШЬ: юг север запад восток

«Будет на то воля Господа.
КИТ: лежит в воде ледяной дрожит земля подо мной безвидна земля и пуста с головы моей до хвоста АДАМ: с головы до пят я расту КИТ: на плаву на бегу на лету НОЙ: три дня на меня налетело КИТ: взяли душу мою и тело

Этой ночью до утра не станут тебя мучить демоны».
КОЗА: солнце для своих лучей — донце, земля — ручей ни плача в глазах ни смеха ни кола ни двора у эха АДАМ: ни копыт от эха ни рогов КОЗА: ни кругов по воде бегов НОЙ: ни кручин бегов из пучин КОЗА: глаз в берегах морщин

Снова человек Божий спросил его:
ГОЛУБЬ: облака кувырок в ветерок то ль жирок земли то ль пирог, хлябь горизонта жирна тучи полны зерна АДАМ: детей от груди отнимет ГОЛУБЬ: жена твоя глаза поднимет НОЙ: в глазах моих мать отец ГОЛУБЬ: в слезах твоих свету конец

«Зачем тебе этот кусок материи?»
ЛЕВ: лев, царь — я Ты, Бог, — семья моя львиц львят твоих семь моих я — их АДАМ: семь возвратятся за мной ЛЕВ: дней из ночи одной НОЙ: в небе каменный гость, ЛЕВ: солнце — белая кость

Он ответил:
ОРЁЛ: Ты, Бог, — слеза на мои набегаешь глаза кончики моих глаз едва различают нас АДАМ: души моих сыновей ОРЁЛ: старшая младшей живей НОЙ: сыта горизонта черта ОРЁЛ: висят уголки ее рта

«Этот кусок я дал одному прокаженному, когда был казначеем у Господа.
КРОКОДИЛ: день рождения от жизни отнимет год голова моя — небосвод тело — рот душа — живот АДАМ: того чистилище света КРОКОДИЛ: земля этим разута раздета НОЙ: не воротит маму мне эта КРОКОДИЛ: осень — чистилище лета

Но не моим было то, что я отдал, а принадлежало оно Господу и его собратьям.
ЯЩЕРИЦА: Бог — отец за сына не в ответе его половина на своей половине живет не ест душа не пьет АДАМ: небо разделит земля ЯЩЕРИЦА: на горы поля моря НОЙ: с телом своим одним ЯЩЕРИЦА: что делать с моим с твоим

Поэтому он не служит мне каким-либо утешением, но только великой помехой.
КРОТ: я — души Твоей вдох Ты моей выдох, Бог мели подземной реки, капели глаза велики АДАМ: черное солнце — семья КРОТ: мама папа и я НОЙ: полушария моих глаз КРОТ: в первый раз разлучают нас

Железные же вилы, на которых материя держится, я дал священникам храма для того, чтобы поддерживать котлы.
МУРАВЕЙ: душа — человек, в ее власти звериные тела страсти тело мое — насекомое незнакомое мне знакомое АДАМ: чувствам моим пяти МУРАВЕЙ: встать им на твоем пути НОЙ: родилась земля ни кровинки МУРАВЕЙ: ни травинки одни тропинки

Камень, на котором сижу, — то, что бросил в яму на большой дороге под ноги прохожих прежде, чем стал учеником Господа!»
СОБАКА: души поводырь своей я не мама не папа ей несут ко мне облака тень моего щенка АДАМ: мы возникаем из тьмы СОБАКА: молнии громы дымы НОЙ: молния гонит стада СОБАКА: звезд и стоит вода

Когда же вечерний час покрыл тенью море Тетис, вдруг неисчислимое множество демонов появилось на его поверхности, восклицая:
ЖУРАВЛЬ: летит на своих двоих ночь на крыльях моих в ночи открывается вид на землю и сердце болит АДАМ: земля родилась на пустом ЖУРАВЛЬ: твоем месте на свете том НОЙ: того света во мне острова ЖУРАВЛЬ: ни души и твоя жива

«Отойди от нас, человек Божий, ибо мы не можем приблизиться к нашему собрату до тех пор, пока ты не отойдешь от него, а нам нельзя появляться перед нашим повелителем до тех пор, покуда мы не возвратим нашего собрата.
МЕДВЕДЬ: мне моя нежилая жизнь прожужжит — жива я Бог душу мою возьмет на землю обратно вернет АДАМ: земля в путь дорогу за мной МЕДВЕДЬ: мало Богу земли одной НОЙ: мал я и в полный рост МЕДВЕДЬ: ночь достает до звезд

Ты же лишаешь нас нашей доли.
ПЧЕЛА: Бог, в Твои небеса на крыльях моих роса летит за дождем снегом глядит асиновским олегом АДАМ: асиновских олегов строй ПЧЕЛА: рассчитайся на первый — второй НОЙ: на глаза рассчитайся, слеза ПЧЕЛА: облаками взмахни, гроза

Не защищай его этой ночью».
ОЛЕНЬ: Ты — Бог моего врага я ему в бок рога рога мои вверх вбок Ты — мой Бог АДАМ: мои дети со мной — на ты ОЛЕНЬ: на вы — ветер листы кусты НОЙ: солнце же пашет на птицах ОЛЕНЬ: уже пляшет в моих ресницах

И сказал им человек Божий:
ЛЕБЕДЬ: солнце — летающий дом дождя над моим гнездом Бога рука — река ноша ее облака АДАМ: крылья — разлив реки ЛЕБЕДЬ: от Бога мои далеки НОЙ: несут реку ни ветерка ЛЕБЕДЬ: дыханьем твоим облака

«Я его не защищаю, но Господь Иисус Христос даровал ему избавление на эту ночь вплоть до утра».
ВОЛК: облака жизнь бела небом черным была белый мой день, ночка — черная на тебе точка АДАМ: точки на дне моих глаз ВОЛК: в профиль стоят и анфас НОЙ: дней творения шесть ВОЛК: дыбом стоит моя шерсть

Демоны сказали:
ВОРОН: сплю ли пью ли ем ли я Бог, земля я Твоя черное небо столбом в воздухе голубом АДАМ: я ли с земли ты ли ВОРОН: жили — были столбики пыли НОЙ: воздух чист вороной ВОРОН: то ли свист в облаках то ли ной

«Как же ты произносишь имя Господа над ним,
ВЕРБЛЮД: солнце — пустыни цветок света поток — лепесток лепесток — переправа лун направо пойдешь — юн АДАМ: налево пойдешь — старик ВЕРБЛЮД: небо — остров земля — материк НОЙ: остров низок высок ВЕРБЛЮД: звезды падают на песок

ведь это он предал Его!»
ПАВЛИН: солнца качнется цветок кончится запад начнется восток черноземная туч полоса, луч ломается о леса АДАМ: туча — глухой уголок ПАВЛИН: я — на радуге узелок НОЙ: радуга — ночь дугой ПАВЛИН: день один и другой

И ответил им человек Божий:
ПАУК: белая ночь — восток запад — седой волосок на своем волоске я повис восток — вверх запад — вниз АДАМ: запад — в смех восток — в плач ПАУК: тень мою в нить день — ткач НОЙ: дней своих я откину прядь ПАУК: с глаз долой и живой опять

«Повелеваю вам именем Господа нашего Иисуса Христа не причинять ему никакого зла до самого утра».
МУХА: по образу и подобию своему ночь создала тьму белая ночь — день черная — мою тень АДАМ: черный земля человек МУХА: снег на верхушках рек НОЙ: тот снег тяжелей моих век МУХА: плод твоих чистых нег

По прошествии ночи ранним утром, когда человек Божий отправился в путь,
Ной душу В ковчег погружает И вытесняет сушу, Рожь лает, Мяучит пшеница, Кровь развивает Скорость, как птица, Не сеет, не жнет, В отцы не годится, Ною поет На ночь она, Душа отстает От нее, черна, Мрак до небес Достает, как луна

вдруг неисчислимое множество демонов появилось на поверхности бездны, издавая страшные вопли и приговаривая:
Возраст исчез Жен, и мужья К ним интерес Потеряли, клюя Слабого сильный Возле ручья, Носится пыльный Луч, словно дух Тучи двужильной, Нем, глух Лес, тишину Пробует слух На зубок, в седину Голова ложится Зерном в целину

«О человек Божий, да будут прокляты твои появление и отбытие, ибо повелитель наш этой ночью выпорол нас безжалостно, потому что мы не привели к нему пленника».
Не могут ужиться Змеи в клубке, Который кружится, Ползет налегке На том свете Море к реке, На этом в ответе За Ноя его Мамины дети, Они никого Не любят и Губят его

И сказал им человек Божий:
У Ноя три Взрослых сына, Пустынна внутри Тень исполина, Росою умыта Бездомная глина Солнце, как сито Тьму разделяет И капельки быта, Ной истребляет Деревья, один В ковчеге гуляет Средь женщин, мужчин, Впредь они будут Не дочь и не сын, Птицами будут, Гадом, скотом, Парами будут Волн за бортом, Боится их Ной, Прячет потом У себя за спиной, От страха трясется, Пот ледяной С него льется, В ковчеге не спит Никто, кто спасется

«Нас не достигнут ваши проклятия и ваши угрозы.
Открывается вид На звезды с воды, Ной норовит Убежать от беды, За Ноем душа Заметает следы, Душа, не спеша Плывет, и готовит К смерти душа,

Кого вы проклинаете, тот благословен, а кого благословляете, тот проклят».
Ковчег остановит Волна, и луна Землю закроет, Как створку окна, К глазам прикоснется И распахнется волна, От брызг отряхнется Одна, другая От них проснется, Берег, нагая С собой уведет, На зной набегая

На это демоны ответили:
Земля пропадет, Солнце во чрево Ковчега войдет Справа налево, Пойдет по рукам, Как падшая дева, Стук, гам, Зубастое эхо Делает «ам» Без спеха, Птица и скот, Словно мякоть ореха, В ковчеге забот Больше, чем дома, Молния рот Затыкает грома, Радуга рта Не меняет излома

«Удвоенных мучений удостоится Иуда в эти шесть дней, потому что ты вступился за него прошлой ночью».
Ноя жива Душа, если есть Света в ней два, Этот в ковчеге весь, Вот лежит наг Небосвод, словно смесь Вод-бедолаг, Ной — на этом Морю земляк Солнечным летом, На том — зимой, На том и на этом, Летом, зимой Ноем и тени Сочтены за кормой Земли при смене Времени года, Рода, племени

Достопочтенный отец сказал им:
Ковчег из похода Вернулся пустой, Ной-воевода В век золотой, И мама жива, Воздух густой Роняет листва, Руки висят, И ветвится трава, Триста шестьдесят Пять дней По ночам блестят, Опять звезды видней Сердца в груди, Облаком в ней

«Ни у вас, ни у вашего повелителя нет на то власти, это во власти Бога, — а затем добавил:
Радуга впереди Ноя, внизу, Вверху, позади, Из плоти грозу Душа высекает, Из камыша — стрекозу, Ной опускает Глаза, и сыновей, Как волосы, распускает

— Повелеваю вам во имя Господа нашего Иисуса Христа и повелителя вашего не подвергать его большим мучениям, чем прежде».
Третий год весна и вечером так холодно что днем тепло а ночью жарко Вот — Авива — весна — открыто Господу сердце ее Тень и ветер день и вечер очи — ночи взгляд — закат сердце небо вместо глаз у него и свет погас

Они ответили:
Земля рука ее легка как облака из преисподней в руке Господней ни Господа ни ветерка и полноводней небо чем река сегодня

«Неужели Господь так велик, что мы должны подчиняться тебе?»
В землю радость в небо горе насовсем ли в землю мой отец на радость всем Мой отец — радость — вот — Авигайль — открыто Господу сердце ее В сердце — Дух Божий совесть его не гложет в крови — вода не ведает стыда

И ответил им человек Божий:
Таи от Бога их дьявол евнухов своих небо — в воде землю — в крови

«Я — Его раб, и то, что повелеваю Его именем, будет справедливо,
Свет — ветр — быстр от брызг небосвод чист Вот — Авиталь — роса моего отца — открыто Господу сердце ее Небо — плоть душа — Господь ад — скелет и смерти нет

и имею я власть над теми, кого Он мне передал».
Сердце — место в лесу одно место — сердце но два места — день второй и трава вместо сердца

И так они следовали за ним до тех пор, пока Иуда не скрылся из глаз.
Глаз — утешение взгляда не сразу дичает душа — украшение ада ночами встречает звездное стадо в теле его молодом и грозно на землю летит потом Вот — украшение — Ада — открыто Господу сердце ее Голова — душе тюрьма не дай мне Бог сойти с ума в котором Рай и сердца нет

Затем демоны возвратились и с радостью и завываниями унесли с собой несчастнейшую душу.
Солнце — позвоночник ночи свет — скелет

Святой же Брендан вместе со своими собратьями поплыл на юг, славя Бога.
Чуть только ветер светел горько засвищет звезды заблещут украдкой и солнце сладко забрезжит сатана собирается в путь и спит луна — Иосифа жена Вот — мирт — вот — Адаса — открыто Господу сердце ее Сердце днем тьму ночью дьявол на лице твоем рвут очи мои в клочья на глазах у дочери в которых страх стоит в слезах и не боится то спит то нет и свет струится по нему

На третий день появился перед ними какой-то маленький остров.
Между ними родителями моими никого их тени пенятся глаза горят огнем день — озеро младенец днем не молоко — молозиво лицо — растеньице глаз нет на нем

Братья стали грести быстрее, и, когда приблизились к острову, сказал им святой Брендан:
Сын — сердце ее а дочь — душа ее Вот — Адина — нежная изысканная — открыто Господу сердце ее Сердце — твердь посреди воды глубокой я большой у меня в груди смыкают ряды смерть с душой далекой

«Мужи, братья, не следует утруждать тела ваши сверх меры.
Господь уже дал плоть душе я и ты еще душа моя в Чистилище

Вы достаточно потрудились.
Свет — ветр сердце бриза — Ализа Вот — Ализа — веселая — открыто Господу сердце ее Сердце ее создал Бог и отделил Бога Сына который под сердцем от Бога Духа Святого который над сердцем

С тех пор, как мы покинули нашу страну, и до Пасхи, которая наступит вскоре, прошло семь лет.
Сердце встало и смерти не стало

Ныне вы увидите жизнь духовного отшельника Павла, пребывающего на этом острове безо всякой плотской пищи.
Звезда — вода Амалья в купальне Вот — Амалья — сотворенная Богом — открыто Господу сердце ее Душа — твердь — сердцу смерть

А еще тридцать лет перед этим он получал еду от некоего зверя».
И был вечер — ветер и было утро — ветер лютый

Когда они приблизились к берегу, то не могли обнаружить места, где пристать,
Бог — крона дерева бес — лес небеса — звери вы зеленые запах — запад вечер — ветер на восток Вот — Амира — крона дерева — открыто Господу сердце ее Восток — цветок запад — запах сон — бутон который раскрывается звезде Рождественской когда она с небес срывается и спит луна — Иосифа жена
ибо берег был очень высокий.
Восток — цветок ночь — тычинка день — пестик запад — запах шерсти

Этот остров был совсем маленьким и круглым, величиной в одну стадию.
Сказал Даниилу Бог — лев вот — Ариэла сердце ее — тычинка сердце твое — пестик
Бог — лев — вот — Ариэла — открыто Господу сердце ее Сердце увидел Бог и назвал душу землею

На нем вовсе не было земли, один только голый камень наподобие утеса.
Увидел Даниил дочь Бога а собрание дочерей назвал день первый — Азарией день второй — Мисаилом день третий — Ананией

Одинаковый в ширину, длину и высоту.
Приставил в Раю к Даниилу Батью Бог дочь Свою — ночь и Анания Мисаила Азарию — ее братьев Вот — Батья — дочь Бога — открыто Господу сердце ее Сердце увидел Бог и назвал душу землею да произрастит душа сердце

Когда же они поплыли вокруг острова, то обнаружили узкую гавань, такую узкую, что в нее едва мог поместиться нос корабля, и тропинку наверх, по которой было тяжело взбираться.
В чаще праха сердце ты — дерево плодовитое над рабами твоими зубами стучащими от страха

Тогда сказал святой Брендан своим собратьям:
Левая моя рука не ведает что творит правая моя рука а Царство небесное на небе не ведает что творит Царство небесное на земле Вот — Бат-Шева — седьмая дочь — открыто Господу сердце ее И увидел Бог что сердце — это хорошо для выдоха а душа — это плохо для вдоха

«Ждите, покуда я не вернусь к вам.
Сеющая лица душа дыхания боится

Не позволено вам вступить сюда без разрешения человека Божьего, который обитает в этом месте».
Душа — сестра моя как увидишь Бога вот тебе благословение мое — сына Его Браха вот — благословение — открыто Господу сердце ее И в день третий Бог одинок сердце — небо душа — ветер солнце — дым одни они — Его дети в аду гореть им с Ним

Когда же святой отец достиг вершины утеса, он увидел две пещеры, расположенные напротив друг друга, а также крохотный источник, бьющий из камня рядом со входом в пещеру, где находился воин Христов.
Издалека плоть была — душа день был — вечер утро было — ночь и не было их встречи пока Господь испытывал не дыша одних и других

Там, где бил ключ, лежал камень, который тут же впитывал воду.
Ночь — птица и день — птица питаются яствами Царства небесного Роза вот — Варда — открыто Господу сердце ее Царство небесное — явь с двумя головами одна голова — тот свет другая голова — этот свет

Когда святой Брендан приблизился к входу в одну из пещер, из другой вышел ему навстречу старец, сказавший:
Век — человек вечное лето — клетка грудная плечи спина

«Как хорошо и как приятно жить братьям вместе»
Телом роза — Вэрэд Вэрэд вот — роза — открыто Господу сердце ее Небосклон — сон небосвод — восход издалека наяву облака плывут и да будут они светильниками на тверди небесной чтобы светить на землю

Сказав это, он повелел святому Брендану, чтобы тот приказал всем братьям прийти с корабля.
Царство небесное — явь с двумя головами одна голова — тот свет другая голова — этот свет тело мое — их кушанье кровь моя — вино для питья

Расцеловав их и рассадив, старец назвал их всех по именам.
Сердце мое — освобождение души моей от крови ее Геула вот — освобождение — открыто Господу сердце ее Кровь и создал Бог из дней а в ней дикие острова — сердце и душа — два светила великие ночные прочь иные

Когда братья услышали это, они весьма удивились не только его пророческому дару, но и его образу жизни.
Сердце — светило большее — для управления днем и душу — светило меньшее — для управления ночью Бог мне даровал не Даниилу Анании Мисаилу Азарии

Весь он был покрыт волосами и бородой до самых ног, от старости был седой, словно снег.
Горе мне — Царство небесное — явь с двумя головами одна голова — сердце другая голова — душа а Даниилу — радость — всякие видения и сны Вот — Гила — радость — открыто Господу сердце ее Обречены видения и сны светить на землю Даниил Анания Мисаил и Азария — на съедение Царством небесным

На его лице были видны только глаза.
Бог поставил возле Себя Своих Даниила Анания Мисаила и Азарию на тверди небесной и после смерти ребят представил их Навуходоносору

Единственным его облачением были волосы, росшие на теле.
Вот — Навуходоносор — мужчина рослый тот свет — длинная ветвь Бог — цветок Навуходоносору в косы Вот — Далия — длинная ветвь — открыто Господу сердце ее
У Навуходоносора косы и тонкая талия жаль что я — не девчонка — не Далия и увидел Бог что Навуходоносор — это хорошо

Святой Брендан, увидев это, опечалился в сердце своем и сказал:
Не отделять света седую прядь от тьмы

«Горе мне, ибо ношу монашеское облачение и мне подчиняются многие, принявшие обет, а я вижу подобного ангелу человека во плоти, который живет до сих пор, освобожденный от плотских нужд».
Подобных Даниилу Анании Мисаилу и Азарии судит Бог Судит меня Бог — вот — Даниэла — открыто Господу сердце ее Тела душа не рань тело твое Богу дань вот — Даниэла Богу дань ее тело не мое

И сказал ему человек Божий:
Даниил Анания Мисаил и Азария — четыре черта Бог находил их в десять раз выше всех тайноведцев и волхвов

«О достопочтенный отец, сколько и каких только чудес ни открыл тебе Господь, столько не явил Он ни одному из святых отцов.
Лествица в Царство небесное в десять раз выше Царства небесного Вот — лавр — вот — Дафна — открыто Господу сердце ее Сердце — Царство небесное душа — лествица в Царство небесное

И ты говоришь в сердце своем, что не достоин носить монашеское одеяние?
Глаза — кающиеся пресмыкающиеся а птицы — ресницы в слезах плескающиеся

Но ведь ты больше чем монах.
Душа — насекомое невесомое Вот — Двора — пчела — открыто Господу сердце ее Сердце — дверца душа — пчела у чела

Монах питается и одевается трудом рук своих.
Душа — твердая небо — вода по небу круги мертвые поднимаются из могил в Царство небесное Даниил — во второй год царствования Навуходоносора

Бог же от Своих тайн в течение семи лет пас тебя и твоих последователей и одевал.
Сон — стон несут глаза открыты на Страшный суд и день вчерашний Вот Дина твой суд — открыто Господу сердце ее Сердце — плотина кровь — пучина а душа — стремнина

Я же, жалкий, сижу, словно птица, на этой скале, и из одежды у меня — только мои волосы».
В день Рождения Бога размножаются сновидения в их глазах наслаждение от зачатия Его братьев

Тогда святой Брендан спросил, как он попал сюда, и где был прежде, и сколько времени ведет такую жизнь.
В день моего Воскресения Господь в моем поколении плоть Его — явь а душа — сновидение Вот мое поколение Дора — открыто Господу сердце ее Сердце без стука войдет в Царство небесное и пропадет

Он ему ответил:
День — царь им утру и вечеру своим

«Я провел в монастыре святого Патрика пятьдесят лет и охранял кладбище собратьев.
Растение — скит — хитросплетение света и тени Вот — в поколении Дорит — открыто Господу сердце ее В день моего погребения сердце мое — растение душа моя — тень его

Однажды днем, когда мой декан указал мне место, где я должен был похоронить одного из умерших, появился передо мной некий старец, который сказал:
Не стало солнца и луны

«Не рой, брат, здесь могилу,
Вовеки живи земля — еврейка Вот — Иегудит — еврейка — открыто Господу сердце ее Земля — еврейка — открыто Господу лоно ее

ибо тут погребен другой».
Небеса большие в развалины обратились мама и папа ко мне возвратились маленькие и чужие

Я спросил его: «Отец, кто ты?»
Бог — олень вот — Илана — дерево Вот — дерево — вот — Илана- открыто Господу сердце ее Сердце беса — птица небесная душа — рыба взгляд — гад

Он ответил:
Сердце Бога — птица небесная не оно — бес а рыба — ибо на дно

«Почему ты меня не узнаешь?
Бог — цветок вот — Ирис — ирис Вот — ирис — вот — Ирис — открыто Господу сердце ее Земля на небе Бог — цветок душа — стебель сердце — лепесток

Разве я не твой аббат?»
Бог — цветок женщина — тычинка мужчина — пестик

Я сказал:
Цветок в прудок рога в берега Вот — Йохевед — несущая бремя Бога — открыто Господу сердце ее Вода — цветущая — несущая бремя Бога

«Мой аббат — святой Патрик».
За косы Навуходоносора таскающая — вода — пресмыкающаяся по земле

Он ответил:
От ада до Рая земля сырая своей души — нора я Вот — Кармела — вот — гора Кармэль — открыто Господу сердце ее Костей гора — Кармела — осени тело — золотая Рая пора — ада в Раю прохлада

«Это я.
Господь дай мне сон — смерть досмотреть плоть моя лежа — Рай а душа Твоя Боже над — ад

Вчера я покинул сей мир.
Рождественская звезда — крестик Луч вот — Кэрен твоя — открыто Господу сердце ее Сердце — коридор в котором душа живая кровь переплывает

Это место моего погребения.
Даль — наковальня ночи очи Навуходоносора — сталь — острые карие твари

Здесь выроешь могилу собрату нашему и никому не говори о том, что я сказал тебе.
Бог Сын и Отец наконец то одни Они за что Вот — Леа — слабая усталая — открыто Господу сердце ее В теле Бога душа моя у смертного порога туда ей и дорога в никуда

Завтра отправляйся на берег моря и там увидишь корабль, взойдешь на него, и он отвезет тебя в то место, где ты будешь ожидать дня своей смерти».
К половине шестого выйдя из-под крова мертвой плоти на опушку тела живого увидел я что душа моя — змея Дух Святой — воздушный змей над ней

Утром, следуя повелению святого отца, отправился я на упомянутый берег и обнаружил то, что он мне предсказал.
Воробьиха с воробьем мертвые мама и папа живьем в доме моем и душа паучиха Вот — Лиора — открыто Господу сердце ее — и мне свет Сердце мое зародыш души моей во чреве моем

Взойдя на корабль, я отплыл и греб в течение трех дней и трех ночей.
Мама — воздушная яма небо — душа сердце — ангел

По прошествии же этого времени я отдал корабль на волю ветру — пусть несет его туда, куда хочет.
Царица небесная Твой Сын ангел хранитель мой а душа моя Ты Вот — Малка — царица — открыто Господу сердце ее Рот — небосвод глотка — лодка чрево — невод душа — рыба

Через семь дней появилась передо мной эта скала, на которую я тут же сошел и, оставив корабль, пошел куда глаза глядят.
Тело Бога -ад душа Бога — Рай жизни меня лишат тело Бога тело мое душа Бога душу мою

И тут же корабль отплыл и устремился по морским просторам назад на родину.
Луна — волна Бог Ра — раковина Иисус — моллюск Вот — Маргалит — жемчужина — открыто Господу сердце ее Врата Царства небесного — вода брат Даниил тело твое — Ефрат душа — Нил твердь чужбина ее а из врат Царства небесного жемчужина смерть

Я же остался здесь.
Даниил — глаза Царства небесного а Навуходоносор — слезы

В девятом часу животное из моря доставило мне трапезу: одну рыбку во рту своем, в передних лапах оно несло пучок травы, чтобы развести костер, а шествовало на двух задних.
Волхвы — львы с клыками Иисус — вол с рогами Вот — Мирьям — горькая — открыто Господу сердце ее Земля — пламя из пасти Царства небесного звезды — искры

Когда оно положило передо мной рыбу и траву, то возвратилось туда, откуда пришло.
Мария — земля Иосиф — осень оросила нечистая сила кости Иосифа

Я же, взяв железо, стал бить по кремню, развел огонь и приготовил себе на пропитание эту рыбу.
ад — сад Эдуард — град Олег — снег Алла упала Вот — Мэира — светящая — открыто Господу сердце ее Тот свет — плод этот — ветвь висящая вслед

Так в течение тридцати лет постоянно, каждый третий день, этот прислужник приносил мне ту же пищу, одну рыбу на три дня.
Не спеша озверела душа обезлюдила живородящая чаща грудью тело кормящая

Треть рыбы я съедал за день и не испытывал благодаря Господу жажды,
Бог Отец — солнце Бог Сын — лед Бог Дух Святой — вода Вот — Нава — красивая — открыто Господу сердце ее ад — солнце Рай — луч душа — вместилище Чистилища тучи над ней сгустились в Чистилище не спустились еще

ибо из этого камня в день воскресный появлялось чуть-чуть воды, так что я мог набрать питья и наполнить сосуд для омовения рук.
Иосиф Мария простились с Сыном перекрестились Мария — одна — Иосиф — другая Его половина

Через тридцать лет я обнаружил эти две пещеры и этот источник.
В теле душа одна делит его она на день и ночь солнце — крыша луна — стена земля — пол небосвод гол Вот — Наоми — приятная — открыто Господу сердце ее Птаха из страха зверь из потерь рыба из улыбок

Им я и живу, и уже шестьдесят лет вкушая лишь влагу из этого источника.
Вновь в теле мамы стемнело — душа прогремела на самом деле рассвело — кровью истекло

Девяносто лет я пробыл на этом острове.
Мама когда то была распята Вот — Нехама — утешение — открыто Господу сердце ее Зверю птице рыбе душа моя на погибель душа — стрела тело — лук смерть — звук

Тридцать лет жил питаясь рыбой и шестьдесят лет — водой из источника, и еще пятьдесят лет прожил на родине.
Душа моя в тучах — в маминых ручках ветер свищет — в отцовских ручищах

Всего же мне сто сорок лет.
Руки не умерли только спят вдоль тела висят душа во плоти в неизвестное летит сквозь Царство небесное Вот — Нира — свет — открыто Господу сердце ее Боль в душе больше тела уже ей оно в утешенье дано

И так я должен ждать Судного дня в этой плоти.
Добро со злом — тело с душой узлом — сила зла — крепче узла

Отправляйтесь на родину и наберите сосуд воды из этого источника.
Люд — лютик нелюдь — хмель Вот — Нурит — лютик — открыто Господу сердце ее Чистое поле на мне ты — тело белого света — мчится на воле душа в поле

Она вам понадобится, ибо до Великой Субботы осталось сорок дней.
Душа в стогах на лугах Бог в хлебе на небе

Вы справите Великую Субботу и Пасху там, где справляли их уже шесть лет, а затем, получив благословение человека, который служит вам, будете доставлены на Землю, святым обетованную,
Белый день — дыра — черная во вчера тело разве ты — душа недоразвитая Вот — Ора — свет — открыто Господу сердце ее Тот и этот — две а не много — света ступеней к Богу тело — грех душа — искупление вверх-вниз душа поднимись

и там проведете сорок дней, и после этого Бог, Отец ваш, приведет вас здоровыми и невредимыми в страну, где вы родились».
Имя одной земли — Рай другой — ад с севера на юг ангелы летят встают на востоке садятся на западе собираются в стаи

И вот святой Брендан вместе со своими братьями, получив благословение человека Божьего, отправился на юг и плыл в течение всего сорокадневного поста,
Ангелы — пузырьки подземной реки — души воздушные Вот — Орит — светом открыто Господу сердце ее Душа — пещера тело — гроб тот свет — камень этот — вес Того который исчез

а питались они только водою, которую набрали на острове человека Божьего; раз в три дня насыщаясь, не испытывали они никакого голода или жажды и все оставались сыты.
Свет — ветр тьма — пламень Царство небесное — жертвенный камень

Тогда, как и предсказывал человек Божий, они прибыли к острову того самого человека в Святую Субботу.
Сон на лице папы остр коготок солнце опять пересело с запада на восток в глазах слезы спят в смелых позах Вот — Орли — свет мне — открыто Господу сердце ее Отец — камень с мамиными глазами

И когда они подошли к гавани, появился он им навстречу с великой радостью, и все на корабле подняли руки.
Сердце душа — малыши Царство небесное — расстояние между стояниями сердца и души

Когда закончилась Божья служба в день Святой Субботы, он поставил перед ними угощение.
Даниила малыша вырастила душа и враз к Богу выпустила Вот — Офра — лань — открыто Господу сердце ее Мозги — моряки извилины не кончаются голова на волнах качается череп — берег

С наступлением вечера они взошли на корабль, и этот муж с ними.
Даниил — молитва Анании Азарии Мисаилу Навуходоносор — Богу

Когда они отплыли, то сразу обнаружили чудовище на прежнем месте, и там они пели хвалы Господу в течение всей ночи, а также отслужили утреннюю мессу.
Мама — река папа — облака Вот — Пнина — жемчужина — открыто Господу сердце ее Молитва — река молчание — облака ум — шум в тиши души

Как закончилась месса, Ясконтий отправился в путь, и все братья, которые были со святым Бренданом, стали молить Господа:
Не ведает кровь стыда вновь наследует Царство небесное суша — душу сердце — вода

«Услышь нас, Боже, Спаситель наш, упование всех концов земли и находящихся в море далеко»
Стар стал к маме хочу я в Царстве небесном ночую зачем неизвестно и с кем Вот — Рахель — овечка — открыто Господу сердце ее В пространстве безвоздушном странствуют души плоть ты ль — Господь поводырь

Святой Брендан успокоил братьев:
Фира вира майна тайна

«Не надо бояться. Он не причинит вам никакого зла, он стремится стать помощником в дороге».
Юг для души — в юноше свой север — в деве ей Даниил с друзьми — всяк в своей маме — рак Упряжка вот — твоя Ривка — открыто Господу сердце ее Даниил и трое — три брата с сестрою

И приплыло чудовище прямо к острову птиц.
Впервые живые если воскресли

Там они провели время до отдания Пятидесятницы.
Душа моя — не вор — а плоть — в которой Господь никогда не умрет — тогда в моем теле объем — Господь займет весь — когда душа не здесь Радостное пение — вот — Рина — открыто Господу сердце ее Пение ангелов на небесах мало терпения в голосах

Когда прошли дни ежегодных празднеств, человек, который был с ними, сказал святому Брендану:
Прости меня Боже душа себя хочет а тело не может спасти

«Взойдите на корабль и наполните мехи из этого источника.
Животное — пехота птица — пот на лицах тело — тыл душа — фронт ангел — кровь
Радостное пение — вот — Ронит — открыто Господу сердце ее Царство небесное — меч земля — щит Господь — плоть

Я же буду сотоварищем вашим в пути на этой неделе, а также провожатым.
Мама — первая моя жизнь ей конец вторая — отец

Без меня вы не сможете найти Землю, обетованную святым».
Небосвод — короткая лодка — вот как удлинила вода Даниила Вот — дружба — Рут — открыто Господу сердце ее Чем хуже — тем лучше душа — туча луч — я

Когда они взошли на корабль, все птицы, которые были на этом острове, произнесли в один голос:
Душа — шар земля — круг

«Добрый путь уготовил вам Бог, Спаситель наш».
Мертвые — другие душа — помоги им Вот — Сара — властительная правящая — открыто Господу сердце ее Она внутри меня не прожила ни дня Олегом ее нарекли Олег ли — душа моя

Святой Брендан и те, кто с ним был, поплыли к острову того человека, и он был вместе с ними, и там запаслись пропитанием на сорок дней.
Мама и папа — дети мои на том свете

Затем в течение сорока дней они плыли по морю на восток.
Бог в пустыне по краям тела душа — белая посредине — черная озера — глаза и гроза Вот — Симха — радость — открыто Господу сердце ее Сердце — север душа — юг и вновь наружу кровь из сердца в душу

А человек указывал им путь.
Рождественская звезда — вода вдох — Бог выдох — рыба

По прошествии сорока дней, с наступлением вечера они оказались перед пеленой тумана, простиравшейся настолько высоко, насколько можно было видеть.
Анания Мисаил Азария — одни Даниил — огни звезды — воздух планеты — свет Вот — Тальма бороздит — открыто Господу сердце ее Голова — луна Навуходоносор — мозг душа — ум

Прокуратор же сказал святому Брендану:
Душа — лапа мама папа вы ведь сердце из груди не вырвите

«Знаешь, что это за туман?»
Каждой твари по паре пара сердец — мать и отец пара душ — жена и муж Вот — Талья — роса Бога — открыто Господу сердце ее Живая душа и мертвая — одна плоть везде Господь живая — Рай мертвая — ад

Святой Брендан ответил:
ад — вход парадный душа — черный в свет тот

«Что это?»
Дома дети — на том свете матери и отцы — дворцы Вот — Тамар — финиковая пальма — открыто Господу сердце ее Брат — ад сестра — Рай оба наги а Богоматерь — платье

Тогда он сказал:
В Царстве небесном на выбор Бог Отец — зверь Бог Дух Святой — птица Бог Сын — рыба ад там Адам а в Аду Непорочная Дева — Ева

«Этот туман окружает остров, который вы ищите уже семь лет».
Глаза Даниила — белые кони слеза — вороной Навуходоносора уносят Вот — Тиква — надежда — открыто Господу сердце ее Где ж ты был прежде Даниил

По прошествии часа пути осиял их яркий свет, и корабль пристал к берегу.
В Раю власть Царя и солнце в аду — Царицы и луна так во мрак живые и мертвые говорят птицы — одна четвертая часть света темнеет и три другие — звери змеи рыбы морские и — заря заря

Когда они сошли с корабля, то увидели широкую равнину, полную деревьев, плодоносящих, словно в осеннюю пору.
Чем раньше смерть тем позже после смерти тоже хорошая жизнь Вот — Това — хорошая — открыто Господу сердце ее Одному Богу известно — где Царство небесное

Пока они обходили эту землю, их ни разу не заставала ночь.
Небесная — за спиной смерть а земная твердь — спина беса

Они ели плоды, сколько хотели, и пили из источников, и так шли в течение сорока дней, но не смогли обнаружить предела земли.
Между женщиной и мужчиной — смерть — золотая середина — в облаках витает Вот — Фейга — птица — открыто Господу сердце ее Белая тьма — зима зим стая — осень золотая

Однажды днем они увидели большую реку, текущую посреди острова.
Царство небесное — телесное смерть — медь а ниже — душа рыжая — иное государство стальное

Тогда святой Брендан сказал братьям:
Жид я — житья ладья тот свет — борт дыра — мрак кромешный плод вешних вод Вот — Хава — живая живущая — открыто Господу сердце ее Тот свет — суббота воскресение — растение — цвести стало — светило шестипалое

«Эту реку мы не можем перейти, вот почему не измерим величину этого острова».
Сегодня преисподняя — дорога к Богу завтра — травка

Когда они стали обсуждать это между собой,
Светло нет — тепло в преисподней сегодня Вот — Хавива — приятная — открыто Господу сердце ее Дыхание — Бог греха огни — в дыхании глубокий вдох на западе и выдох на востоке — полубоги — мама и папа с виду

вдруг перед ними появился отрок,
Мама живая посылает к черту маму мертвую

расцеловавший их с великой радостью
Лицо этого — яйцо света облако облика светило разбило Вот — Хана — приятная красивая — открыто Господу сердце ее Глаза — плоть слеза — кровь душа — Господь зрение — Успение

и приветствовавший каждого по имени.
Грешное делается святое тело с темнотою в тиши души безутешной

Он сказал:
Хрупкое хая губ облака с языка Вот — Хая — живая живущая — открыто Господу сердце ее Царство небесное — остров там Даниил Навуходоносор — наги аки на острове Ева Адам

«Блаженны живущие в доме Твоем;
ад — сад звезды — воздух Даниил Навуходоносор в саду у них на виду

они непрестанно будут восхвалять Тебя»
Даниил Навуходоносор — сосны лица — птицы Вот — Ципора — птица — открыто Господу сердце ее Даниил Навуходоносор — босы двуногие боги

Сказав это, он обратился к святому Брендану со словами:
Анания Мисаил Азария — божьи твари

«Вот земля, которую ты искал долгое время.
Бог — Отец безотцовщина — бес Вот — Шейна — прекрасная — открыто Господу сердце ее Голос — волос слова — голова

Но ты не мог сразу ее обнаружить,
Сердце — гора душа — камень Бог воззвал — и обвал

ибо Бог желал открыть тебе множество тайн в великом Океане.
Слезы — трава глаза — вороны сердца с которого Бог воззвал Вот — Ширли — песня мне — открыто Господу сердце ее Звезды на пашне в гнездах вчерашних

Теперь возвращайся в страну,
Утром Страшный Суд короче завтрашней ночи

где ты родился,
Рад Бог Ра ад — закат Рай — восход Навуходоносор — год високосный Вот — Шифра — красивая — открыто Господу сердце ее ад — нервов сосуд Рай через край первые люди — судьи Господь — Суд над Богом Ра

взяв с собой из плодов и драгоценных камней этой земли столько,
Навуходоносор — год високосный этот свет — ветр с того май — зима вечное лето от ветра с плеч Ноя зимою

сколько сможет увезти твой корабль.
Черти после смерти вздрагивают наги босы от слез Бога Вот — Шломит — открыто Господу сердце ее в миру После смерти душа — сердце плоть — Господь

Приближается твое последнее странствие,
Явь — гора склон горы — сон

когда почишь ты вместе с отцами своими.
План того света планеты — взрослые звезды даль — маленькие и никого Вот — Шошана — лилия — открыто Господу сердце ее Плана этого света нету жила не болела мама и умерла побелела

По прошествии многих лет эта земля
Вот ад восход — преисподняя ночи закат — дня дочь — меня

откроется наследникам твоим,
Богоматерь — Господь в женском платье Мир тебе Шуламит — открыто Господу сердце ее Мать сатаны — Бог Ра в платье луны

когда начнется гонение христиан.
Сам ты мама отец нежилец

Река, которую вы видите, разделяет этот остров пополам.
Свет — ветр узкое око — спуск в широкое Вот — Эстер — звезда — открыто Господу сердце ее Звезда — вода глаза — мельницы водяные запад выплачут — выпученные лицо — иные -совсем неземные

А плоды такие зрелые потому, что все время они остаются на дневном свету и ночь здесь не наступает. Свет же этот есть Христос».
Понедельник — мельница среда — вода вторник — ворон

Тогда, взяв от плодов этой земли и от всех разновидностей драгоценных камней, святой Брендан покинул благословенного человека и отрока, вместе со своими братьями взошел на корабль и поплыл сквозь густой туман.
Размножаются слезами глаза под небесами Вот — в Иордане — Ярдена — открыто Господу сердце ее Души от тела отделение размножение делением

Потом они достигли острова, называемого Островом Радости. Там они провели три дня, а затем, получив благословение, святой Брендан возвратился в свои места.
В глазных гнездах ясные звезды долгими ночами спят с открытыми очами

Братья приняли его с великой радостью и прославляли Бога, который дал им возможность вновь лицезреть возлюбленного отца, о чьем долгом отсутствии они печалились.
Второе Пришествие — путешествие тело — отплытие душа — открытие Вот — Яфа — красивая — открыто Господу сердце ее Земля — дева преисподняя — чрево небосвод — плод

Тогда блаженный муж, возрадовавшись их любви, рассказал обо всем, что случилось с ним в пути, и обо всех удивительных чудесах, которые Господь удостоил его увидеть.
Навуходоносор — взрослый Анания Мисаил Азария Даниил — дети

Затем он сообщил о своей скорой кончине, предсказанной пророком на Земле, святым обетованной.
Я — мама моя был отцом с ее лицом забыл глаза губы зубы в душе уже Вот — Яэль — горная козочка — открыто Господу сердце ее Мама — молитва отцу

Что и не замедлило сбыться, ибо, позаботившись обо всех, святой Брендан приобщился Святых Тайн и на руках учеников своих со славой отошел к Господу,
Которому почтение и слава во веки веков.
Вот женщина сошедшая с небес глухая словно лес поющий в котором я навек исчез как в Райской куще

Аминь.